Корона за холодное серебро - Алекс Маршалл

В итоге именно сомнение привело Портолес к решениям, показавшимся простейшими в тот момент, но теперь ошеломляющими своей масштабностью. Сделала ли преданность королеве ее предательницей церкви? Падшей Матери? Это был неприятный опыт: довериться своей интуиции, как побуждала ее королева, ведь Портолес всю жизнь внушали, что ее душевные порывы исходят не от нее, что они пришли от Обманщика, чтобы закабалить ее душу. И все же она сделала первый робкий шаг по этому пути: начала поиски на грязных улицах, а не там, где предложила королева, и, доверившись инстинкту, теперь уничтожила одно из сомнений, бередивших ее разум. Похоже, и любопытству есть свое применение, как бы яростно ни высмеивала этот грех Цепь, считавшая его главным.

Портолес поняла, что заблудилась: безымянные улицы не давали ни малейшего намека, в каком направлении она идет, и сестра остановилась на грязном перекрестке. Но как только грудь ей сжала паника незнания, Портолес выдохнула ее, точно дурной воздух. Диадема – кольцо, пусть и огромное, и если она будет идти только вперед, то вовремя найдет обратную дорогу в замок. Наверное, этот город – самый увесистый символ, какой только был изготовлен из закаленного стекла, подумала она с улыбкой.

Она так углубилась в город, что очень не скоро удалось выбраться к окраине и снова войти в замок. Несколько раз, поднимаясь все выше и выше по внутренним склонам Диадемы, Портолес трогала крамольную бумагу, лежавшую у нее на сердце, и, показывая королевское предписание стражникам, часто преграждавшим ей путь, представляла, что дает им листовку. Она не могла решить, что собой представляют эти два слова: только измену или еще и отъявленную ересь.

Когда ее наконец пропустили на открытый этаж Палаты Истины, то при виде десятков людей, проходящих процедуру допроса, дыхание Портолес, уже сорванное подъемом по лестницам, пресеклось. Судя по тому, что людей, привязанных к кушеткам и стульям, насчитывалось куда больше, чем вопрошателей, Службе не хватало сотрудников.

– Устроили набег на кельи в Нижней Левиафании, – сообщил человек, которому поручили сопровождать Портолес. – Обычно мы не набиваем сюда столько испытуемых, но камеры полны, так что приходится.

Как и все сотрудники Службы Ответов, он ходил обнаженным в удушающе жаркой Палате Истины. Вопрошающим нечего было скрывать от своих гостей. В синеватом сиянии жаровен, отражающемся от пола из полированного вулканического стекла, Портолес разглядывала его, ища знаки демонической природы, хотя и знала, что ведьморожденных в эту Службу не берут. Портолес, в какой-то сумятице и еретических, и предательских мыслей, задалась вопросом: каково было бы Службе, умей анафемы, предположительно способные читать чужие мысли, проделывать такое с незнакомцами, а не только с теми, с кем уже сблизились.

Казалось, в последнее время только ленивый не читал мысли Портолес, и это вызывало у нее повышенную подозрительность. Она подпрыгнула, когда вопль какой-то старухи захлебнулся бульканьем. Жертве вырвали язык раскаленными щипцами, весьма похожими на те, которыми пользовались папские цирюльники для исцеления ведьморожденных. Оглядев другие инструменты, разложенные на столах или используемые, и лужи темной жидкости, утекающие в многочисленные дренажные решетки, она обнаружила много сходства с операционным театром, где ее очистили, насколько это было в силах церкви. К горлу подкатил ком дурных воспоминаний… или всего лишь съеденная на улице камбала, жаренная в арахисовом масле?

– Они все пойманы на месте преступления?

– Несколько зачинщиков и куча народа, просто искавшего легкой наживы и сухой постели. – Служащий вдохнул. – Вот всегда так. Не волнуйтесь, сестра, довольно скоро большинство испытуемых будет передано вашим людям.

– И все это было найдено в их комнатах? – Сердце застучало о бумагу, спрятанную под одеждой, когда Портолес увидела стол, заваленный одинаковыми листовками и потрепанными фолиантами. – Пропаганда?

– Это слово вполне годится, – сказал клерк. – Уверен, вы найдете и другое. Можем ли мы оказать вам помощь в поисках кого-то конкретного? Если он или они не здесь, доставить сюда – вопрос считаных часов.

Портолес взяла фолиант, полистала, положила обратно и взяла другой. Под маской, облепившей потное лицо, щеки пылали не только от жары. Имя Поверженной Королевы появлялось снова и снова, на каждой странице… Конечно же, авторы понимали, что рискуют очутиться в Службе Ответов. Текст говорил об их бесстрашии – либо о необходимости написать чернилами на бумаге, невзирая на цену, о Поверженной. Пергаментный фолиант в руках сестры был заполнен убористым, но четким почерком только наполовину – интересно, пальцы еще при авторе или раздавлены в тисках?

– Это я забираю, – заявила она, обращаясь скорее к себе, чем к клерку. – Нужно где-нибудь расписаться?

– Почтенная сестра, вы не можете… – начал клерк и сразу поправился, когда Портолес вонзила в него убийственный взгляд. – Дело в том, что Служба работает сейчас с этой книгой по прямому распоряжению королевы. Я собственноручно сделаю для вас копию…

– Мальчик, может, еще раз показать тебе королевский приказ? – спросила Портолес, вновь краснея от собственных чересчур уверенных слов.

– Нет, почтенная сестра, – ответил клерк, глядя на свои босые ноги.

Вот такую власть даровала Портолес королева. Даже не верится. Может быть, завтра утром сестре предстоит умереть, но сегодня она, анафема, обладает могуществом, уступающим лишь могуществу багряной королевы и Черной Папессы. «Любыми необходимыми средствами» означало «любыми средствами, какими захочешь», и горе чисторожденному, посмеющему перечить Портолес. По привычке она попыталась сдержать улыбку, но тут же напомнила себе, что имеет право улыбаться до ушей.

– Я также желаю поговорить с автором. Он среди этих? – Сестра повела рукой вокруг.

– Но мы же не узнаем этого, пока нам не позволят воспользоваться книгой при допросе? – высокомерно проговорил клерк.

Портолес не ожидала от него такой дерзости, однако замечание было справедливым.

– Это я! – крикнул юнец, пристегнутый к ближайшей кушетке. У него были глаза хорька и тощее тело прирожденного вора. Он криво ухмыльнулся Портолес. – Тебе понравился мой трактат, ведьмонахиня? Там сплошные истины Падшей Мамочки в каждом благословенном слове, и…

– Вполне достаточно, – объявил вопрошатель, негромко беседовавший с женщиной, которая сидела на соседнем стуле, – худощавый тип с бритыми гениталиями, которые были наполовину покрыты ярко-красными татуированными надписями на каскадском языке. Он ткнул в привязанного к кушетке парня окровавленным трезубцем. – У меня и так уже есть несколько вопросов к тебе. Не стоит добавлять новые, пока мы даже не начали разговор.

– Поверь, ведьмонахиня! – воскликнул паренек. – Тебя и тебе подобных заставляют носить шоры. Сними их, прочти правду и реши сама!

– Я очень сожалею, придется продолжить наш разговор позже, – спокойно сказал вопрошатель полуживой женщине. – Что касается вас, молодой человек…

– Какой вред несла бы эта книга, будь в ней ложь? – закричал мальчишка, по-прежнему глядя прямо в прорези маски Портолес. – Когда ложь могла вызвать такие последствия, ответь мне!