Дерево-призрак - Кристина Генри

«Но те девочки всегда умирали в ноябре. Помни не зря день ноября».

Нет, стишок как-то иначе звучит. Там «Помни не зря пятый день ноября», и это не про Америку. Это о каком-то заговоре в Англии. Но девочки умирали в ноябре, и Джейни тоже.

«А эти умерли в июне, и это неправильно. Не то время. И они даже не из Смитс Холлоу. Они чужаки, как и эти мексиканцы».

Вот почему это произошло. Потому что мексиканцы сюда приехали, и они чужаки, и теперь другие чужаки умирают в неправильное время, а значит, виноваты все же мексиканцы.

Когда миссис Шнайдер это осознала, она прекратила тереть руки. На нее накатила волна облегчения. Все снова в порядке. Она была права с самого начала.

«Но что делать?»

Она не надеялась, что шеф Кристи может чем-то помочь. Он, в конце концов, даже на работу одного из них взял. А его отец, казалось, совсем не беспокоился о судьбе Джейни.

О бедной маленькой Джейни. Мертвой маленькой Джейни.

Но она не была единственной мертвой девочкой. Были и другие, и другие родители тоже рыдали. Интересно, а они тоже вспомнили?

Если да, то, может, им удастся что-то сделать с этими чужаками, которые все испортили.

«Ты уверена, что хочешь, чтобы все стало, как прежде? – спросила себя миссис Шнайдер. – Одна девочка каждый год?»

Да. Так здесь заведено. Это печально, но как только они избавятся от чужаков, все опять станет нормально.

И она опять забудет о Джейни, забудет о годах счастья и о последовавшей боли.

Она забудет. Так и надо.

Миссис Шнайдер прошла на кухню и раскрыла адресную книгу. Она знала, кто ей поможет.

Алекс вытер платком пот со лба. Ярмарка проходила в открытом поле, и солнце палило безжалостно. Укрыться было практически негде: единственное место, где царила тень, – это шатер для представлений. Полицейский подумал, что в принципе может объяснить необходимость провести там некоторое время: явно не одному посетителю успели обчистить карманы во время просмотра шоу в духе циркового представления. Одного присутствия офицеров может оказаться достаточно, чтобы спугнуть воришек, даже если постоять там всего минут пятнадцать.

Напарники разделились, чтобы покрывать бо́льшую территорию, но Алекс не сомневался, что Миллер просто отыскал себе скамейку неподалеку от палатки с жареной едой и «патрулирует» оттуда.

Полицейский бросил взгляд на часы. Его смена началась в два и продолжится до закрытия ярмарки в десять. Сейчас 15:30, то есть впереди еще долгие часы стояния на жаре.

Многие местные, завидев офицера, махали ему и выкрикивали его имя, но вместе с тем Алекс встретил довольно большое количество людей, которых не знал. Получается, ярмарка уже сейчас могла считаться успешной, ведь она сделала ровно то, чего так хотел мэр Тохи, – привлекла в Смитс Холлоу иногородних. Прошлым вечером Алекс своими глазами видел тому доказательство, когда забросил нескольких пьяных хулиганов в единственные две камеры, имевшиеся у них в участке. Почти все дебоширы были не из Смитс Холлоу, и полицейский отсчитывал дни до окончания ярмарки, когда все снова станет тихо и спокойно.

Так тихо и спокойно, насколько вообще возможно, если каждый год здесь убивают по девочке.

Вчера вечером у Алекса нашлось немного времени порыться в архивах. От обнаруженного кровь стыла в жилах, хотя офицер решительно не понимал, что происходит.

Убийства происходили в лесу каждый год, и проследить их можно было до самой даты начала ведения бумажного архива, т. е. до 1937 года. И Алекс не сомневался, что девочки гибли и раньше, пусть этому и не было документальных свидетельств. А значит, вот уже пятьдесят с лишним лет в один и тот же день здесь похищают и убивают девочек, которых потом находят в одном и том же месте.

Но никто об этом не говорил. Никто, кажется, даже не подозревал, что что-то не так. В Смитс Холлоу должны были проживать целые поколения скорбящих семей, но никто никогда это не обсуждал.

«С городом очевидно что-то не так», – подумал Алекс. Он даже не представлял, с какой стороны подступиться к расследованию. Поначалу полицейскому казалось, что в этом как-то замешаны Ван Кристи и мэр, но цепочка смертей тянулась так далеко в прошлое, что они были явно ни при чем. Убийства начались еще до их рождения.

У Алекса возникла смутная идея, что это мог быть очень старый серийный убийца, который начал молодым, а сейчас уже глубокий старик. Но это не объясняло, почему Кристи так демонстративно делает вид, что ничего не происходит. Преступник – его родственник? До Вана Кристи пост шефа занимал его отец. Допустим, два поколения полицейских скрывают убийства, чтобы уберечь от тюрьмы какого-нибудь их брата, кузена или дядюшку.

Алекс потряс головой. Бессмыслица. Сколько раз бы он ни пытался собрать этот пазл, картинка так и не складывалась.

«А может, это сам Кристи? – полицейский призадумался. – И что тогда? До него убийцей был его отец, а до него – дед?»

Это объяснило бы, почему каждый шеф полиции (а все они, все до единого, носили фамилию Кристи) сознательно игнорировал преступления. Но это звучало даже безумнее всех остальных придуманных Алексом на тот момент теорий: что якобы обязанность ежегодного убийства передают из поколения в поколение как какое-то наследство для психов.

Полицейский свернул к палатке, где на гриле жарили бургеры, и заказал холодную кока-колу с дополнительной порцией льда. Мужчина с шикарными черными усами и сильным греческим акцентом отмахнулся от долларовой купюры, которую ему протянул Алекс.

– Спасибо за ваш труд, офицер.

– Пожалуйста. Вам спасибо.

Сняв крышку и выкинув трубочку, Алекс одним глотком осушил полстакана. Он продолжал патрулировать ярмарку, хотя ему очень хотелось передохнуть хотя бы пару минут. Полицейский ощущал, что, пока не пришло время обеденного перерыва, сидеть было бы как-то неправильно. Допив газировку, офицер выудил из стакана пару не успевших растаять кубиков льда и разгрыз их.

Алекс заметил в очереди на мини-гольф Лорен Ди Муччи с младшим братом. Он хотел было побеседовать с девочкой про ее находку, но посчитал, что говорить о таком в присутствии четырехлетнего ребенка недопустимо, и решил отложить расспросы на потом.

От жары, запаха масла для фритюра и непрекращающегося хора криков немного подташнивало. Алекс решил присесть на минутку, хоть сейчас и было не время его официального перерыва.

Полицейский отыскал поблизости скамейку и прикрыл глаза, глубоко дыша через нос. Дело не только в атмосфере ярмарки. Просто создавалось такое ощущение, что город сделал глубокий вдох и ждет, когда на него обрушится удар.

«Но это же идиотизм», – рассудил офицер, открывая глаза и вглядываясь в окружавших его людей, которые улыбались, хохотали, набивали рот попкорном. Никто не выглядел так, будто ожидает нападения.