Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела - Ричард Шеперд

Судить пока было некого, так как обе попытки отдать под суд капитана «Боубелла» закончились неудачей, однако данный вердикт вселил родным погибших надежду на публичное расследование. Инициативная группа продолжила требовать его проведения. Им сопротивлялись власти, так как система безопасности на реке была полностью пересмотрена после происшествия и публичное расследование, как утверждалось, никому не принесло бы никакой пользы. Инициативная группа с этим не согласилась. Несмотря на то, как им было тяжело с эмоциональной точки зрения продолжать свою тяжбу, родственники погибших настаивали, что из их личной трагедии есть еще чему поучиться, а лучшим способом для этого является проведение публичного расследования.

Никто не забыл про отрезанные руки жертв, и я все еще чувствовал свою личную ответственность за это. Так что, хоть я и был согласен с доводами родных погибших в пользу расследования, я его боялся. Потому что всей этой истории, включая отрезанные руки, снова предстояло всплыть.

Давление общественности на непреклонные власти наблюдалось и в других делах того времени. Расследования смертей Джой Гарденер и Стивена Лоуренса по прошествии двух лет, казалось, сошли на нет. Только теперь многие люди были решительно настроены этого не допустить. Сначала родственники, а затем и более широкие группы людей принялись призывать общественность к действиям, демонстрируя, что в случае Стивена Лоуренса расследованию препятствует процветающий в лондонской полиции расизм. Что касается дела Джой Гарденер, то им пришлось показать, что виновный в ее смерти полицейский был оправдан вовсе не судом.

Поначалу в расследовании смерти Лоуренса не было особых перемен. Тем не менее, к изумлению лондонской полиции, настаивавшей, что ее работники просто выполняют свою работу, прокуратура выдвинула обвинения в непредумышленном убийстве Джой Гарденер трем полицейским.

На суде по этому делу королевский адвокат устроил мне перекрестный допрос, который я не забуду никогда в жизни. Кто-то выдал копию одного из первых черновиков моего отчета по этому делу, и он указал на то, что в окончательном варианте было более 70 изменений. Он протащил меня по всем, заставляя объяснять каждое измененное слово, удаленную запятую или дополнительную точку с запятой. Мне казалось, что мои незначительные изменения (например «возможно» вместо «вероятно» или «быстро» вместо «стремительно») мало меняют общую ситуацию, однако ему было бесполезно говорить, что с каждым новым вариантом я подбираю более четкие и ясные слова. Королевский адвокат явно подразумевал, что я тесно сотрудничал с полицией и был склонен сделать так, чтобы они выглядели менее виновными в смерти Гарденер.

Наш разговор был примерно следующим (я пишу его по памяти, так как протокол, судя по всему, не сохранился):

А (адвокат): Давайте взглянем на страницу 36… Почему вы изменили слово «сильные» на «умеренные», доктор Шеперд? Это явно значительная правка.

Я: Поразмышляв, я решил, что это более уместное определение.

А: И почему же оно более уместное?

Я: Ну, я снова тщательно взвесил все факты и пересмотрел свое мнение.

А: Вы уверены, что этот пересмотр не был связан с получением дополнительной информации?

Я: Я основывался исключительно на собственном анализе дела.

А: Но с какой стати вам делать столь значительную правку без получения дополнительной информации?

Я: Мне показалось, что так будет более точно.

А: Итак… вы хотите сказать, что… передумали?

Я: Действительно, я передумал.

А: Вы просто передумали! Просто взяли и передумали, потому что вам так захотелось?

Я могу понять причину его подозрений. Разумеется, я постоянно работаю бок о бок с полицейскими, и можно было справедливо предположить, что я буду пытаться им угодить. На самом же деле никто на меня не давил. Да и я не пытаюсь никому угодить. Возможно, мне было бы неловко работать с полицией, если бы с моей помощью были приговорены трое полицейских, однако я всегда понимал, что судебно-медицинскому эксперту время от времени приходится сталкиваться с подобного рода дилеммами. Я надеялся, что отважно отреагирую в случае попытки оказать на меня давление и буду придерживаться правды. К возмущению многих, всех троих полицейских оправдали.

Лично для меня, хотя я и не мог закрыть глаза на их действия, было очевидно, что все эти полицейские в каком-то смысле сами были жертвами крайне несовершенной системы. Их не обучали, как правильно и безопасно усмирять людей, их не предупреждали о возможных опасных последствиях их действий. Они не знали, что правильно, а что нет в депортации Джой Гарденер. Они были обязаны физически выполнить приказы чиновников, принявших свои решения от имени британского народа. Усмиряя Джой Гарденер, они думали, что попросту выполняют свою неприятную работу, за которую им платят. Тот факт, что они выполнили ее настолько плохо, как мне кажется, говорит о недобросовестности их работодателя.

Смерть Джой Гарденер стала катализатором изменений. Для меня же она стала последней каплей. Теперь я знал, что делать. Я стал активным и полным энтузиазма участником, а то и вовсе инициатором создания структур, призванных не только пересмотреть существующие процедуры усмирения, но и должным образом обучать всех, чья работа требует от них усмирять людей: главным образом работников полиции, тюрем и службы иммиграции.

Невозможно предсказать, какие заслуги человека при жизни будут иметь значимость в будущем: я же рассчитываю, что в моем случае это будет мой вклад в это изменение. От меня главным образом требовалось всем надоедать, проводить обучающие курсы, организовывать конференции, писать отчеты, заседать в различных комитетах, но самым же главным фактором было образование.

Критики полиции, возможно, удивятся, однако большинство полицейских были только рады узнать, как правильно и гуманно усмирять людей: они, как никто другой, были в курсе недостатков применяемых ими методов. Они, как никто другой, знали, что страдают не только друзья и близкие жертв, но также и жизни и карьеры полицейских, течение которых могло кардинально измениться в результате событий, длившихся всего несколько минут. Тем не менее потребовалось много лет, прежде чем каждая организация, обладающая законным правом усмирять людей, начиная со службы пограничного контроля и заканчивая Советом ювенальной юстиции, наконец утвердили ряд принципов для безопасного усмирения, которые мы успешно внедрили в процесс подготовки лондонской полиции после дела Джой Гарденер.

Я стал членом Независимого консультативного комитета Совета министров по смертям под стражей. Его финансированием занимается Министерство здравоохранения совместно с Министерством внутренних дел. Звучит, будто мы погрязли в бюрократии? Что ж, это не так. Именно столько поддержки нам было необходимо, чтобы составленные мной рекомендации были одобрены и им начали следовать.