Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела - Ричард Шеперд

Однажды меня вызвали осмотреть тело десятимесячного младенца, скончавшегося на руках у своей матери. По моим наблюдениям, ребенок хорошо питался и развивался. Разумеется, были предприняты попытки его реанимировать, однако никаких других следов на его теле не было, и уж точно никаких признаков насилия или травмы. Внутренний осмотр также ничего не выявил: не было ни одного признака какого-то отклонения.

Я ждал токсикологического отчета, результатов анализов на вирусы и бактерии, однако решил, что если и они ничего не скажут, то укажу в качестве причины смерти синдром внезапной детской смерти. Полиция не очень обрадовалась, узнав о моих подозрениях на СВДС, и поспешила предоставить мне дополнительную информацию. Теперь у дела появился некий контекст, и прочитанное мной, казалось, все меняло.

Полицейские прибыли в квартиру матери в ответ на ее звонок в службу спасения. Ей было 22, она жила одна, ей угрожал убийством отец ребенка. Из-за этих угроз – а также материнской привычки выпивать – десятимесячного ребенка поставили на учет как живущего в неблагополучной семье. Чтобы защититься от отца ребенка, у нее дома была установлена тревожная кнопка на случай его нападения.

Когда мать позвонила в службу спасения около девяти вечера, у нее был пьяный голос и она говорила о «смерти в семье». Тревожная кнопка тоже сработала, и полиция в этот момент была уже на полпути к ее квартире.

Полицейские были обеспокоены, потому что всего месяцем ранее молодая мать была осуждена за то, что была пьяна, присматривая за ребенком. За такое нарушение обычно назначается штраф, оно редко приводит к тюремному заключению: главная задача, судя по всему, – пристыдить мать, чтобы она перестала пить, либо же оповестить социальные службы о потенциальном небрежном или жестоком отношении к ребенку.

Прибыв на место всего через семь минут после звонка, полиция позвонила в дверь. Никто не подошел. Заглянув в щель почтового ящика, они увидели, как мама расхаживает по коридору с ребенком на руках.

Она не паниковала, и никакой очевидной угрозы не наблюдалось, так что они не стали выламывать дверь. Они вежливо убедили ее открыть дверь, что, однако, далось им с большим трудом, так как она была пьяна. Когда полиция наконец смогла попасть внутрь, они обнаружили, что ребенок у нее на руках мертв.

Были предприняты все возможные попытки его реанимировать. Мать злилась, вела себя агрессивно и, разумеется, была расстроена. Пару часов спустя у нее взяли образец крови, на основании которого можно было вычислить уровень алкоголя в крови в момент предполагаемой смерти ребенка: то есть когда она позвонила в службу спасения. Этот уровень составлял 225 мг / 100 мл крови. В Англии и Уэльсе нельзя садиться за руль, если уровень алкоголя в крови превышает 80 мг (в Шотландии разрешенное значение теперь составляет 50 мг), а для незакоренелого пьяницы уровень в 225 мг / 100 мл крови запросто мог бы стать смертельным. Таким образом, можно сделать заключение, что, хотя женщина и была явно привыкшей к спиртному, в тот момент она была чрезвычайно пьяной.

Анализ образца не выявил никаких следов употребления наркотиков. Тем не менее она была слишком пьяной, чтобы объяснить, умер ли ребенок у нее на руках, в своей кроватке либо на диване или кровати. Также она не могла сказать, где она в это время находилась.

Возможно, ваше сочувствие к потерявшей ребенка матери немного пошатнулось. Возможно, так случилось и со мной. Я заказал анализ крови ребенка на алкоголь и наркотики. К этому времени стало известно, что некоторые выпивающие или принимающие наркотики родители дают детям то, что принимают сами, чтобы те не мешали им и вели себя тихо. Иногда они дают смертельную дозу. Токсикологический отчет, однако, показал, что причина смерти этого ребенка была в чем-то другом.

В мире болезней, как и в большинстве других областей, существует мода. Их популярность растет и падает в зависимости от нашего восприятия. Синдром внезапной детской смерти, когда здоровый с виду младенец погибает без видимой на то причины, постепенно вошел в общественное сознание в 1970–1980-х, а к началу 1990-х приобрел весомую статистическую значимость, взлетев до двух случаев из тысячи рожденных детей.

СВДС стал долгожданным диагнозом для многих судмедэкспертов. Казалось, он объяснял необъяснимое, избавляя при этом родителей или опекунов от какой бы то ни было ответственности. СВДС говорит о том, что ребенок не умер от какой-либо неестественной причины, так что следует подозревать естественные причины смерти. Вместе с тем диагноз СВДС устраивал не всех: ряд полицейских и коронеров, не связанных с медициной, относились к нему скептически.

В данном конкретном случае полиция подозревала, что в смерти младенца была замешана рука пьяной матери. Это было вполне разумное предположение в данных обстоятельствах, только вот никаких доказательств в его пользу не было. Таким образом, я исключил все другие возможные причины смерти, и мне ничего не оставалось, кроме СВДС. Сразу же после этого в моей жизни произошло множество изменений. И всего год спустя мне пришлось снова вернуться к причине смерти, установленной мной по этому делу, и несколько удивиться.

Это дело стало для меня последним в больнице Гая. Я узнал о грядущем выходе на пенсию доктора Руфуса Кромптона из моей альма-матер, больницы Сент-Джордж в Тутинге. Он был моим бывшим учителем и наставником, ныне возглавлявшим отделение. Возможность прийти ему на смену не могла меня не волновать. В Сент-Джордже были готовы расширить отделение, и при получении руководящей должности я смог бы применять постоянно высказываемые мной и полностью игнорируемые Иэном рекомендации по управлению.

В один пасмурный день я спросил у Лоррэн, свободен ли Иэн, после чего зашел, несколько нервничая, к нему в кабинет. Это была просторная комната, в которой был полнейший бардак. Стопки файлов и других бумаг раскачивались на письменном столе, на каждой полке, на полу, а также на огромном столе в центре комнаты, который использовался для проведения собраний. Когда собрание назначалось, Лоррэн убирала с этого стола все груды бумаг, найдя для них свободный уголок на полу, а также опорожняла переполненные пепельницы и выбрасывала пустые пачки из-под сигарет. По окончании встречи все начиналось заново. Судя по хламу на столе, я предположил, что, наверное, с момента последнего собрания прошло больше недели.

Иэн сидел за своим письменным столом и не сразу повернул ко мне свои огромные щеки, когда я вошел. Наверное, это было не лучшее время к нему подходить, поскольку я знал, что он устал. Вчера он на кого-то кричал, а это всегда означало, что на самом деле он злился на себя, как правило, из-за того, что не сделал что-то важное. Хотя, конечно, винил он во всем Лоррэн: она не напомнила ему вовремя подготовить тот отчет. Отчет этот практически наверняка засосал водоворот всех остальных бумаг на полу в его кабинете, однако суд не стал относиться к нему с пониманием и потребовал предоставить отчет не позднее сегодняшнего утра. Так что они с Лоррэн вчера допоздна проторчали в его кабинете: он диктовал, а она, отказавшись от блокнота, печатала прямо на компьютере.