Оранжерея - Чарлз Стросс

–…именно поэтому мы должны чутко отслеживать такие вещи,– заканчивает мысль А1. Ясмотрю на него и заставляю себя подождать пару секунд, прежде чем открыть рот: А1 не всегда быстро соображает.

–То, о чем вы говорите, справедливо для любой современной формации. Имы еще не везде консолидировали власть, лишь разладили координационный механизм Короля в Желтом в подсетях, с которыми есть прямая связь. Если мы собираемся навести порядок, нам нужно пойти дальше.

–Ну и что?– А1 переводит свой модем в «режим веселости», хотя у него есть губы, которыми он может улыбнуться.– Это дело небыстрое. Вероятно, стоит задуматься, что вы будете делать с этими преступниками, когда всех их переловите?

Во рту– пустыня, на языке– гадкий привкус, и вдобавок ко всему у меня эрекция. Яоблизываю губы: они сухие как у мумии. Сэрекцией я погорячилась, к слову, у меня ведь даже члена сейчас нет. Но в памяти– очередной провал. Тяжелый случай. Осознав это, я резко открываю глаза.

Ялежу на жестких, накрахмаленных белых простынях, лицом к одноцветной стене со странными выемками. Бледно-зеленые шторы висят вокруг кровати. Кто-то одел меня в странную фетишистскую робу с разрезом на спине. Она тоже зеленого цвета.

Ясное дело– больница, думаю я, закрываю глаза и стараюсь не паниковать. Как я в нее попала? Следовать первому завету Адамса[18] в свете недавних событий не получается, и я пытаюсь сесть, тяжело дыша.

Через несколько секунд головокружение проходит, и я пытаюсь еще раз. Мое сердце дико колотится, меня подташнивает и голова болит где-то спереди; я чувствую себя слабой как медуза. Тем временем паника снова овладевает мной. Кто привел меня сюда? Если меня найдет Юрдон– все, пиши пропало.

На крючке, приделанном к каркасу кровати, висит коробка с кнопками. Яберу ее, жму наугад– половина кровати приподнимается вместе с моими ногами. Отлично, но мне бы другую половину поднять! Через десять секунд удается организовать все, как надо. Живот болезненно сжимается, но я хотя бы смогу видеть свое окружение. Беспокойство тем часом экспоненциально нарастает.

Последнее, что я помню,– беседа с роботом. Все, что было потом, теряется в тумане непонимания. Робот доставил меня сюда? Сюда– куда, кстати? Моя кровать– одна из ряда расположенных вдоль стены лежаков в огромной белой комнате с высоким потолком. Впротивоположной стене– множество окон, за ними виднеется бледно-голубое небо. Иеще тут полно машин– совершенно незнакомых. Рядом с некоторыми кроватями поставлены шкафчики. Одна из лежанок в дальнем конце комнаты, похоже, занята.

Язакрываю глаза, чувствуя мертвый груз страха. Меня вернули в оранжерею.

Но я слишком слаба, чтобы что-то сделать, и, кроме того, я не одна. Слышу стук приближающихся каблуков и звуки голосов, несущиеся в мою сторону.

–Увы, никаких посещений после четырех часов,– произносит женский голос с той сглаженностью эмоций, какая обычно характерна для неписей.– Специалист сделает обход вечером. Пациентка очень слаба, ее нельзя чрезмерно беспокоить.– Занавес отдергивается, и я вижу женщину-непись в белом платье, со странным украшением для волос.

–Квам посетитель,– произносит она нараспев.– Не перенапрягайтесь.

–Эг-м,– квакаю я и пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть, кто это, но фигура все еще наполовину скрыта занавеской. Ситуация напоминает ночной кошмар, когда вроде знаешь, что к тебе подкрадывается чудовище, но ничего поделать не можешь.

–Авот и наша милая маленькая леди-библиотекарь!

Онет, мне ЗНАКОМэтот голос! Но как…

Фиоре собственной тучной персоной выходит из-за занавески и опирается на бортик моей кровати с какой-то пародией на участие, написанной на лице.

–Может, расскажете, куда вы хотели попасть?

–Не расскажу,– с трудом цежу я сквозь зубы.– Что-то неохота.– Кошмар воплотился в жизнь, и я с трудом балансирую над пропастью отчаяния. Они поймали меня и притащили обратно. Так, поиграться напоследок. Меня тошнит, мне жарко.

–Ну же, Рив.– Елейные– вот подходящее словцо для его манер. Фиоре кладет пухлую руку мне на лоб– она липкая и холодная– точно жаба.– Господи, ну у вас и температура.– Он убирает руку, прежде чем я успеваю ее стряхнуть, и я вздрагиваю.– Теперь понимаю, почему вас сюда поместили.

Ястискиваю зубы, ожидая последнего удара, но Фиоре задумал кое-что еще.

–Как капеллан я должен заботиться о благополучии всей моей паствы, поэтому не могу оставаться с вами слишком долго. Вы явно больны.– Последнее слово он выделяет голосом.– И это, безусловно, объясняет ваше спорное поведение. Вследующий раз, если решите карабкаться по высоким стенам, сначала следует посоветоваться со мной.– Черты его лица на мгновение каменеют.– Если не хотите потом долго жалеть.

Язакатываю глаза, в том числе и оттого, что мне дурно.

–Яни о чем не жалею.

Что эта мерзкая тварь задумала?

–Ну как же!– Фиоре сокрушенно покачивает головой.– Разумеется, вы жалеете. Быть человеком– значит постоянно раскаиваться. Но всем нам нужно учиться извлекать максимальную пользу из того, что нам дано, верно? Вы очень медленно адаптировались, Рив, очень нехотя обретали себя в нашем приходе, что не могло нас, духовников ваших, не тревожить. Уменя имелись– я могу быть полностью откровенным?– даже опасения, что вы окажетесь попирательницей устоев по натуре и будете оказывать неблаготворное влияние на остальных. Сдругой стороны, вы явно желаете добра и заботитесь о близких…– Нечитаемое выражение искажает жабье лицо.– Так что мои симпатии пока на вашей стороне. Отдыхайте, мы продолжим нашу небольшую беседу позже, когда вы станете чувствовать себя лучше.– Он выпрямляется, выпячивая обширное пузо вперед, и отворачивается.

Меня вновь накрывает приступ дрожи, по спине бежит холодок. Будто не знает, что я его убила! Фиоре, конечно, может пустить гулять по симуляции сразу несколько своих копий, но чтобы они не могли связываться друг с другом через модем? Как так?

–Ты…– удается мне прохрипеть.

–Пардон?

–Ты!..– Трудно подбирать слова. Меня взаправду лихорадит.– Что… что это…

–Дорогуша, у меня нет времени возиться с вами целый день.– Его голос повышается, когда он раздражен, до неприятного скулежа. Он поправляет халат.– Сестра! Вы где, сестра?– Более тихим голосом Фиоре обращается ко мне:– Попрошу, чтобы известили вашего мужа. Уверен, вам двоим есть что обсудить.– Он разворачивается на пятках и грузно ковыляет по палате прочь– к другим занятым койкам.

Японимаю, что у меня стучат зубы: не уверена, от лихорадки или от беспомощной ярости. Яего убила, а ему хоть бы хны! Прибегает медсестра– по полу тихо шлепают ее мягкие туфли-тапочки,– с каким-то примитивным диагностическим инструментом в руке, и я отчетливо осознаю, как меня все достало.