Богини славянского мира - Михаил Серяков

Рис. 16. Богиня с головой быка на русской вышивке

Имеются ли какие-нибудь другие данные, подтверждающие предположение о том, что на формирование образа Софии в Новгороде в христианский период повлияла славянская языческая богиня, соотносящаяся с планетой Венерой? Такие данные имеются. Касаясь утверждения одного своего современника о связях новгородских словен с западными славянами и их прибытия из Вандалии, В.Н. Татищев писал: «Ректор Апиц во утверждение сего приводит, якобы новагородцы древле герб имели воловью голову, как и мекленбургский; токмо я сего нигде не нахожу, токмо что идола Мокоса имели с воловьею главою»749. Поскольку это указание может помочь нам точно определить языческий прототип новгородской Софии, внимательно взвесим все аргументы за и против его достоверности. С одной стороны, В.Н. Татищев жил и творил в ХVIII в., в результате чего сообщение это является весьма поздним, и, самое главное, непонятно, на каких источниках оно было основано. Есть и другие основания для сомнения в достоверности этого сообщения. Хоть имеются достаточные основания предполагать существование в Новгороде культа какой-то языческой богини, однако ни один средневековый источник не отмечает существование там поклонения именно Мокоши. Кроме того, по фольклорным материалам последняя была связана с прядением, а не властью, и, кроме того, в Новгороде уже почиталась Параскева Пятница, заменившая в христианскую эпоху эту богиню. Однако при ближайшем рассмотрении эти возможные возражения не являются столь безусловными. Мокошь в записях ХIХ в. явно представляет собой «сниженный» вариант изначального образа, из которого крестьянки сохранили в первую очередь те его стороны, которые были близки именно им. Можно быть уверенным, что в пантеон Владимира Мокошь была включена явно не как только покровительница прях. Что касается последнего возражения, то на примерах других языческих богов мы видим, что их черты могли переходить не к одному, а к нескольким христианским святым. Так, например, черты бога-кузнеца Сварога мы видим не только у Кузьмы-Демьяна, но и у Касьяна, явно языческие солярные черты присутствуют не только у Егория или Иоанна Крестителя, но и у Михаила и Бориса и Глеба. Выше было показано, что одни и те же языческие представления о связи богини с водой перешли в христианское время и на Богородицу, и на Параскеву Пятницу. Таким образом, единственным аргументом против достоверности указания В.Н. Татищева является то, что оно было сделано много веков спустя после свержения в Новгороде языческих богов.

Рис. 17. Женский идол из Ладоги Х в.

Однако есть ряд данных, подтверждающих его достоверность. Упоминание воловьей головы у идола Мокоши можно понимать в нескольких смыслах: и как указание на то, что эта богиня целиком изображалась в облике коровы, и как то, что ее антропоморфный идол имел вместо человеческой воловью голову, и, наконец, как указание на то, что воловья голова находилась у идола, наподобие того, как Радигост в Мекленбурге имел на щите черную голову буйвола. Последний вариант понимания сообщения В.Н. Татищева находит свое подтверждение в материалах северорусской вышивки: «Есть удивительные изображения, где женщина стоит в небесных сферах с жестом адорации перед великим светилом солнца, а пред нею предстоят небесные, очевидно, посвященные ей неземные кони, так как под ногами их свастичные знаки. Внизу той же картины возвышается алтарь с возложенною на него головою быка и предстоящими пред ним, уготовленными для жертвы или трапезы ей, двумя оленями. Это – этимастия, уготованная для великой женщины»750. Итак, мы видим, что совершенно независимо от В.Н. Татищева данные русской вышивки (рис. 16) указывают на связь языческой богини с головой быка именно на севере Руси. Наконец, происходящий все из того же региона еще один источник указывает на связь какого-то женского персонажа с коровами. Во время своего путешествия в 1859 г. П. Якушкин записал от одного старика следующую легенду о происхождении Перынского скита: «А вот видишь ты, какое дело было, – начал рассказчик, – был зверь-змияка, этот зверь-змияка жил на этом самом месте, вот где теперь скит святой стоит, Перюньский. Кажинную ночь этот зверь-змияка ходил спать в Ильмень озеро с Волховскою коровницею»751. Сам Перынский скит расположен непосредственно в окрестностях Новгорода, и, как было установлено раскопками В.В. Седова, в языческое время там находилось капище Перуна. Кто такая была эта Волховская коровница, к которой в облике змея ходил спать в Ильмень озеро сам Перун, рассказчик, к сожалению, не уточнил, однако западнославянские материалы указывают на близкое соседство урочищ, названных в честь Перуна и Мокоши. Следует отметить, что традиция связывать между собой оба этих персонажа сохранилась и в «двоеверный» период. Около Ферапонтова монастыря рядом с церковью Ильи-пророка была построена часовня Параскевы Пятницы – двух христианских персонажей, перенявших многие черты языческих Перуна и Макоши. Интересно отметить, что именно в Перыни был найден неолитический сосуд, на котором вместе с уточками была изображена женская фигура в уборе в виде рогов752, что свидетельствует о более чем древних истоках образа Волховской коровницы. Весьма показательно, что и в бывших новгородских землях оба эти святых оказались связаны между собой: в уже упоминавшейся ильешевской церкви два предельных алтаря были посвящены пророку Илье и великомученице Пятнице753. Кроме того, само название Ильеши прямо указывает на данного популярного персонажа «народного» православия. Все это помогает нам понять, кем же был на самом деле тот сладострастный бес, от преследований которого в христианскую эпоху Пятница была вынуждена спасаться на березе.

Следует также отметить, что образы змея и коровы, фигурирующие в легенде о Перынском ските, указывают на архаику этих образов, значение которых явно уже не осознавалось в ХIХ в. О древних истоках легенды говорит не только открытие в Перыни языческого святилища, но и то, что в соседней с Новгородом Ладоге был найден деревянный мужской идол, датируемый Х в. На идоле была изображена идеограмма дождя, а сам он был изображен одноногим и безруким. На основании всестороннего тщательного анализа Д.К. Лаушкин отождествил это изображение с Перуном, отметив при этом: «Одноногие боги имеют в своем истоке тереморфный образ – змею…»754 Весьма показательно, что в той же Ладоге было обнаружено еще одно святилище: «К Х в. относится и «Большая постройка», при изучении которой обнаружена резная деревянная фигурка на постаменте, видимо женская. Прямоугольное в плане здание площадью 120 м2 со следами своеобразной конструкции носило следы преднамеренного разрушения. Его обгоревшие стены подрублены и завалены внутрь. Пол земляной, кровли, очевидно, не было. Внутри постройки зафиксировано большое число черепов и костей животных, чаще всего располагавшихся вдоль стен, деревянные чаши, ковши, миски. Здесь же были найдены бронзовая подвеска-амулет с рунической надписью и деревянная скульптура, символизирующая какое-то божество, возможно Макошь, в честь которого в культовом здании совершались обрядовые действия с принесением жертв и распитием ритуальных напитков. Скульптура представляет собой полную человеческую фигуру, практически единственную в этой категории вещей. Четко показаны голова, согнутые в локтях расположенные на груди руки. Слабо, но намечены на стояне ноги с повернутыми вправо ступнями»755. Непропорционально большая голова женского идола (рис. 17) с одной стороны перекликается с описанием внешнего вида Мокоши в ХIХ в., однако у той упоминаются еще и большие руки – деталь, не свойственная ладожскому идолу. С другой стороны, большая голова могла указывать и на мудрость ее обладательницы, что отсылает нас к более позднему образу новгородской Софии Премудрости Божьей. Само святилище, судя по всему, было уничтожено при Крещении Руси.