Богини славянского мира - Михаил Серяков

Интересно отметить, что идол Перуна был найден в небольшом помещении Х в., внутренняя полезная площадь которого составляла 16 м2. Оно отличалось от других жилых построек тем, что кроме обычной печки-каменки имело еще в специально выделенном помещении очаг-жертвенник, около которого и была найдена фигура, а также специфический набор вещей. Кроме того, в еще более раннем слое, датируемом IX в., было найдено изображение еще одного мужского божества. Исходя из условий его залегания (она была найдена в толще навоза, оставшегося от хлева), исследователи связывают самый древний идол со «скотьим богом» Волосом. То, что женский идол был найден в гораздо большем помещении, нежели идолы мужских божеств, косвенно указывает на главенство женского божества у ильменских словен – обстоятельство, которое мы предположили ранее при анализе «двоеверного» культа Софии в Новгороде.

Все эти данные в своей совокупности позволяют утверждать, что в языческую эпоху у жителей севера Руси женское божество действительно играло чрезвычайно значительную роль в их пантеоне. В.Н. Татищев однозначно не мог знать о ладожской находке, свидетельствующей о весьма высоком положении языческой богини среди других божеств в новгородской земле. Такая весьма специфичная деталь в его сообщении, как бычья голова у богини, также подтверждается северорусской вышивкой. Все это вместе взятое заставляет с вниманием отнестись к сообщению В.Н. Татищев. Проанализированные факты говорят о том, что этой богиней новгородцев-язычников была Мокошь, отождествляемая с Зарей и планетой Венерой, целый ряд черт которой впоследствии перешел на христианскую Софию, обусловив ее восприятие как богини-берегини города, не имеющего аналогов в других землях Древней Руси. Однако эти аналоги нам встречаются в землях западных славян. На основании целого комплекса независимых друг от друга археологических, антропологических и лингвистических данных исследователи уже давно пришли к выводу об исключительно тесной связи жителей севера Руси и современной Белоруссии с западными славянами. Указывалось, что, по крайней мере, часть населения Новгорода и других северорусских городов имеет западнославянское происхождение. Связи северорусского региона с западнославянским в мифологической сфере были подробно рассмотрены автором данных строк в его исследовании о «Голубиной книге». Поскольку само название Новгорода как «нового города» предполагает существование какого-то предшествовавшего ему «старого города», исследователями уже давно выдвигались самые разнообразные гипотезы на этот счет. В самой Новгородской земле мы видим Старую Руссу, Старую Ладогу, однако, во-первых, их определения как «старых» фиксируются в документах гораздо позднее первого упоминания Новгорода и, во-вторых, старыми они оказываются не относительно города на Волхове, а относительно перенесенных на новое место городов с аналогичными названиями – Руссе и Новой Ладоги. В силу этого естественной оппозицией Новгороду оказывается Старград на другой стороне славянского мира, у западнославянского племени вагров. В свете этого чрезвычайно интересным является утверждение немецких писателей о том, что некогда Старград назывался Сиваном в честь богини Сивы756. Поскольку она была верховной богиней полабов, в этом нет ничего удивительного. Кроме того, в западнославянской традиции мы видим и другие примеры тесной связи богинь с отдельными городами. Уже знакомый нам Козьма Пражский упоминает, что в Чехии, недалеко от Праги, был воздвигнут город Девин, получивший свое название от слова дева757. Его возникновение он связывает с историей о войне женщин против мужчин. Однако еще об одной крепости с аналогичным названием в Словакии упоминает «Хроника нотария венгерского Короля Белы» XIII в.: «Это название – от слова «девушка» (Девония). Древние славяне-язычники богиню Венеру, почитая ее в образе девы, называли Девойна, Девина или Дева»758. Город Магдебург, упоминаемый в источниках с 805 г. в форме Magatheburg, был пограничным пунктом Карла Великого на границе со славянами. Как полагают специалисты, название города было образовано от женского имени «город Магды». Однако кем была эта Магда, неясно, и в литературе упоминаются версии о личном феодальном владении, культовом посвящении либо влиянии кельтского субстрата, в связи с чем упоминается кельтское языческое божество Mogon. Кроме того, вполне возможна немецкая калька славянского названия этого места: чехи называли Магдебург Девич град, а др.-в. – нем. magath как раз и означает «дева»759. В пользу последней версии говорит и свидетельство Адальберта Кранца в его книге, изданной в 1572 г.: «Идол, подобный Венере, стоящей на колеснице с тремя Грациями, был в Магдебурге, городе, который от этой богини славяне также называли Девин»760. Наконец, согласно поздней легенде, польский город Торунь был основан римлянином Тарандом, который воздвиг в нем храм Венеры Партении (Девы), простоявший там 500 лет761. Таким образом, в данном регионе мы видим у славян устойчивую традицию называть некоторые города в честь Девы, которая отождествлялась с богиней Венерой или, по крайней мере, основывать в них в честь Венеры святилище. Что касается богини полабов Сивы-Живы, то, как показывалось выше, эта богиня была связана не только с понятием жизни и растительностью, но являлась также богиней любви, соответствуя в этом отношении античной Венере и славянской Мокоши. Соответствие между обеими богинями будет еще более явным, если мы вспомним, что у некоторых славянских народов рожаницы назывались живицы, а связь Мокоши с рожаницами и судьбой была подробно проанализирована ранее. Возможно, что в пользу отождествления обоих персонажей говорит и их иконография. На титульном листе уже упоминавшейся древнечешской рукописи «Mater verborum» внизу был изображен скрипач, а под ним в круглом медальоне грудной портрет с надписью Estas Siva. Соответственно, данный портрет считался изображением богини Живы с колосьями в руках. Однако, поскольку большая часть глосс была признана поддельной, то в 1877 г. А. Баум высказал сомнения и в подлинности подписи под медальоном, посчитав данный портрет изображением не женщины, а юноши. Окончательно устранить все сомнения может лишь экспертиза рукописи на современном техническом уровне, но если надпись на медальоне будет признана действительно средневековой, то древнечешское изображение Живы с растительностью в руках будет иметь явную аналогию в изображении богини в северорусской вышивке. Отметим, что позднее подобным же образом в некоторых местах изображалась и Пятница: «…статуэтка Параскевы Пятницы в с. Варгузы б. Архангельской губ. имеет в руках не только традиционный крест христианской мученицы, но и цветы. Цветами украшали икону Пятницы и украинские крестьяне»762.

Таким образом, включенность Новгорода в западнославянскую традицию связи богинь с городом не только в очередной раз подтверждает сильнейшее западнославянское влияние, бывшее очевидно решающим в момент основания ильменскими словенами своего города и выбора для него небесного покровителя, но и объясняет причины уникальности культа Софии в Новгороде по сравнению с общерусской традицией. Подтверждает западнославянское влияние и рассмотренный в предыдущей главе образ богини с всадниками. Косвенно о распространенности культа этого женского божества можно судить и по ареалу распространенности вышивки: «Сюжетная вышивка архаического типа восходит к культуре Новгорода и Пскова, в то время как население ростово-суздальской «области» и прилегающих к ней более южной территории не знало такой приверженности к этому роду орнамента»763. Напомним, что одним из наиболее распространенных сюжетов вышивки архаического типа и была как раз изображение богини с предстоящими ей зверьми или всадниками. Эта особенность оказывается еще более показательной на фоне того, что антропоморфные персонажи в вышивке крайне редки не только у народов Прибалтики, но даже и у белорусов и жителей Смоленской губ. Редкие образцы подобных изображений на этих территориях связываются с изделиями переселившихся туда русских старообрядцев. Таким образом, образ богини в народной вышивке фиксируется лишь в тех русских землях, в которых данные археологии, антропологии и лингвистики отмечают достаточно сильное западнославянское влияние.