Обратный отсчет: Равнина - Токацин

«Вон тот я ставил последним. Любопытно… раньше он отличался по виду. Теперь все одинаковые. А когда это случилось? Надо бы вспомнить. И — просканирую я их по отдельности…»

Он покосился на реактор и сунул руку под пульт. «Твэлы таскать лучше из остановленного. Пока они все внутри, я много не насканирую.»

По туннелю пронёсся долгий скрежет — кто-то возился с непривычной крышкой. «Это Гварза,» — Гедимин недобро сощурился. «Айзек помнит, куда её надо толкать.»

Гварзе открывать он не хотел, но скрежет продолжался — и через пару секунд сармат поднялся из-за монитора. «Хорошо, что он явился не к вытащенным твэлам. Выну их, когда уйдёт.»

— Уф! — выдохнул Вепуат, выглядывая из-за крышки. — Как ты её поднимаешь, я ещё могу понять. А вот Айзек…

— Показывал же, — буркнул Гедимин, прочертив пальцем по гравию невидимые направляющие. — Толкать сюда. На себя не дёргать, вверх не пихать. Стрелки-указатели нарисовать, что ли?

Пока Гедимин закрывал бункер, Вепуат топтался у монитора. В кресло не садился — видимо, прислали не за этим.

— Что там у вас? — настороженно спросил Гедимин. — Не срочное?

Вепуат дёрнул плечом.

— Да тихо… Гедимин, я тут изучал ралну. Все эти обломки. И ставил опыты. Со стеклом… ну, сплав со стеклом.

— И извёл всё сырьё? — сармат досадливо сощурился. «Из готовых изделий ралну не вытрясешь. Это не ирренций… Надо было лучше прятать — или предупредить его…»

Вепуат замотал головой, но его взгляд остался виноватым.

— Нет, там ещё есть. Её не так много надо. Если брать плотную колонию и не дробить её…

Гедимин вздрогнул всем телом.

— Колонию⁈

— Ну да, — Вепуат уткнулся взглядом в пол. — Оно тоже живое.

— М-мать моя пробирка… — выдохнул Гедимин, опускаясь в кресло. «А чего ты ждал?» — ухмыльнулся кто-то внутри мозга. «Регенерирует без ограничений? Значит, живое. Вот и подтверждение подвезли.»

— Это вроде бактериальной колонии, — сбивчиво продолжал Вепуат, подсовывая сармату экран сигма-сканера. — Вот, смотри. Маленькие такие… штуковины. Даже не совсем бактерия. Чуть посложнее вируса. Видишь оболочки? Тут даже бактерии в броне…

Вепуат криво ухмыльнулся. Гедимин рассеянно листал сканы — множество снимков при огромном увеличении. На них были отчётливо видны бронированные бактерии — круглые штуки с симметричными выростами, порами и выпячиваниями.

— Надо мне было сразу это увеличение взять, — вздохнул Вепуат. — Тогда я их распознал бы. У кровяного камня клетки не в пример больше! Но и тут всё видно. Вот, смотри. Это шаровидная колония. Видишь, поры открыты? Вот этими штуками они держатся за субстрат. А вот я их нагрел. Тут полторы тысячи по Цельсию, им это нипочём.

«Полная герметизация,» — Гедимин криво ухмыльнулся, разглядывая странные клетки. «Слой вещества в считанные атомы защищает живую клетку от полутора тысяч градусов. И мы не можем его воспроизвести. И никогда не сможем.»

— И вот я следил, как они остывают, — Вепуат пролистнул сотню сканов и ткнул пальцем в экран. — Видишь? Тут восемьдесят градусов. Им уже не жарко. Вот поры, вот выпячивания… Смотри, как они собирают субстрат вокруг себя… Ага! А вот это было общение. Видишь? Я тебе поближе покажу… нет, не тянет… да мать моя пробирка…

— Всё видно, — буркнул Гедимин, щурясь на экран. Щурился он не из-за плохой видимости. Заснятое действительно было общением. На экране шёл обмен каким-то подобием электромагнитных волн. Сканер смог отличить их от элементарных частиц, но распознать, что это на самом деле, уже не сумел. «Местные слабые взаимодействия никто и никогда не изучит,» — Гедимин, морщась, прижал ладонь к нижним рёбрам — в груди заныло. «Местным — нечем. А мы не потянем. Если только Куэнны…»

— Они вот так общаются, — Вепуат потыкал пальцем в многоцветную область. — Какими-то волнами, что ли. Это как электрические импульсы в нервах. Вот тут я повредил их субстрат. И сразу волны пошли во все стороны. Они так координируют действия. Такие простые штуки, и такое умеют! У них же даже клетки без ядер…

Гедимин слушал его вполуха. Грудь сдавило с неожиданной силой. «Электрические импульсы,» — он медленно развернулся к реактору. «Что происходит с электрическими импульсами в потоке омикрон-квантов?»

…Последняя трубка, скрученная из защитного поля, уплотнилась и побелела. Теперь твэл можно было не держать — временные конструкции не дали бы ему упасть, но Гедимин не убирал руку с хвостовиков. Проём в корпусе реактора был закрыт, и защитное поле светилось уже не так ярко; все стержни, кроме одного, были заэкранированы, а над последним склонился Вепуат со сканером в руке. Прибор считывал «данные» с прозрачной плёнки защитного поля — Вепуат сканировал твэл его же излучением, только так и можно было получить что-то кроме рябящего экрана.

«А ведь стержни давно не блестят,» — думал Гедимин, глядя на чёрную оболочку. «Был такой характерный стальной блеск. Когда пропал? Не обратил внимания…»

— Угумм, — донеслось из-под шлема Вепуата. — И здесь то же самое.

— Мертвы? — спросил Гедимин, уже уверенный в ответе.

— Да, ничего не выжило, — Вепуат на мгновение поднял на него взгляд и зашевелился, немного отодвигаясь. — Тебе экран видно?.. А, я сейчас запишу и покажу…

Микроскопическое вкрапление в толще стекла при микросканировании было ещё заметно. Из круглого оно стало размытым, никакой симметрии больше не просматривалось. Гедимин листал сканы, разглядывая погибшие клетки. Их оболочки порвало на атомы, и они остались внутри чёрного стекла, незначительно нарушив его однородность. «Активная зона ирренциевого реактора… Слишком интенсивное излучение, даже для таких прочных существ.»

— Выходит, в реактор его нельзя, — заключил Вепуат, отходя за экранирующий барьер. — Не выживает. Гедимин, а что теперь с этим твэлом? Он испорчен?

Гедимин, смахнув защитное поле, поднял сборку и прощупал чёрные трубки.

— Да нет, рабочий. Но регенерировать не будет.

Он думал о демпферах, уплотнительных прокладках и стирающихся поршнях. «Значит, рална — только для необлучаемых конструкций. На самых ответственных участках подстраховаться