Обратный отсчет: Равнина - Токацин

месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха

17 день Воздуха, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген

Под плотным куполом реактора было тихо, но в коридоре, ведущем в душевую, уже посвистывал ветер. Проходя по извилистым воздуховодам, он растрачивал силу; о том, что творится снаружи, Гедимин мог судить по мелким камешкам, гоняемым ветром вдоль прозрачной стены. Пока что их диаметр не превышал полусантиметра. Над головой медленно закручивались гигантские облачные воронки, и округлые просветы по центру каждой из них горели яростным голубым огнём.

По душевой гулял сквозняк. Гул внутри стен то поднимался, то утихал. Гедимин оставил приоткрытыми несколько лючков, чтобы давлением воздуха их не повыдавливало внутрь; давление выровнялось, но ветер холодил пальцы. «Плюс пятнадцать,» — сармат сверился с термометром. «Плюс три снаружи… Ладно, не замёрзнут.»

Сквозь усилившийся гул воздуха Гедимин еле расслышал, как загудела, отодвигаясь, дверь.

— Быстро в шлюз! — скомандовал невидимый за прикрытой створкой Вепуат. — Закрываю!

— И оно того с-стоило? — зябко поёжился кто-то из филков. — В такой шторм?

— Это ваш комендант, — буркнул Вепуат, заходя в душевую. — И его посуда. Мне-то до её мытости…

Он молча пожал Гедимину руку и подобрал свободный шланг. За ним в душевую, постояв немного на пороге, ввалилось два десятка филков. Следом втащили четыре корзины.

— Стираем сегодня нижнее, — сказал мрачный филк в жёлтом комбинезоне. — Верхнее каждый моет сам и на себе же сушит. Брайс, давай запускать посуду. Вода горячая есть?

Вепуат повернулся к Гедимину и выразительно хмыкнул.

— Мнения разделились. Кто за безопасность, кто за гигиену. Самых чистоплотных я сюда привёл. Обратно сами дойдут — ветер ещё не такой и сильный.

— Камни уже летают, — отозвался Гедимин, глядя, как двое филков кладут посуду в стерилизатор. Глиняных плошек стало меньше, чем в прошлый раз — то ли побились, то ли их успешно заменили стеклянными.

— Брайс, запускай, — скомандовал всё тот же филк, подходя к подвешенной на стену ракушке. Привычным движением вынув из неё размокшее волокно, он сунул в ёмкость ближайший шланг. Вода из переполненной ракушки полетела веером, филка дружно обругали, он, огрызнувшись, повесил шланг на стену. Из раковины закапала вода, отсчитывая секунды; снаружи стерилизатора гудело, внутри — плескалось.

— Вчера отобрал твои часы у Скогнов, — Вепуат с ухмылкой кивнул на ракушку. — Сняли и куда-то понесли. Вот не угадаешь, когда их одолеет любопытство! Вроде бы не первый день эта штука тут висит…

Гедимин выразительно пожал плечами.

— Этот фокус они и сами могут повторить. Тут никаких скрытых деталей. Ракушка, дырка, вода.

«Для мойки при небольшом лагере это годится,» — думал он и невольно морщился — уже было заметно, что отверстие в раковине от «осторожного» обращения расширилось, и точность «часов», и так-то не идеальная, постепенно падает. «И то — дикарство. А для атомной станции… Все конструкции, что я знаю, требуют вращающихся элементов. Хотя… хотя. Есть одна мысль. Тоже дикарство, но — зато из стекла.»

— Вепуат, — он повернулся к разведчику. — Ты никогда не делал песочные часы?

…Тучевые воронки над головой медленно вращались, иногда замирая и вспыхивая изнутри. В толще синевато-сизых вихрей открывались новые светящиеся проёмы и закручивали тучу вокруг себя, — циклоны размножались почкованием. Один из них замер, сверкнул, всю гигантскую воронку перекосило, и защитное поле над Гедимином зарябило от ударной волны. Обломки гравия размером с фалангу пальца подлетели кверху, ударились о прозрачную стену и опали. Сармат уплотнил защитное поле и ускорил шаг.

На полу отсека и на столе Гедимина громоздилось всё, что недавно лежало в лабораторном шатре. Между вещами был проложен прямой коридор с одним ветвлением, упирающимся в стол Вепуата.

— Положил на видное место, — разведчик поднял с края стола завязанный мешочек и помахал им. Внутри забренчало.

— Рална? — Гедимин оглянулся на стены фургона, проложенные изнутри ипроновой фольгой. — За экраном не потеряет свойства?

Вепуат развёл руками.

— Хотел снести в барак, но все развопились. Мол, сперва камни, потом ты, потом твои опыты… Пришлось забрать.

Гедимин мигнул.

— Кому там навредили мои опыты?

Вепуат быстро отвёл взгляд и вышмыгнул из-за стола.

— Погоди тут. Я быстро. Загляну к карантинщикам.

«Каран… Да. Верно. Те филки с ожогами…» — Гедимин досадливо сощурился. «Их до сих пор держат? Надеюсь, хоть блокатор не дают.»

Из соседнего отсека донеслись приглушённые голоса, плеск Би-плазмы, скрежет сминаемых контейнеров и громкий хитиновый шорох. Гедимин, хмыкнув, перешагнул порог и огляделся. Карантинные выгородки стояли там же, где и в прошлый раз, — свободного места в отсеке было немного, выбирать не приходилось.

— Да я говорил Айзеку, — проворчал Вепуат, обращаясь к филкам за прозрачными стенами. Они сидели на тонких скирлиновых матрасах; больше им ничего не выдали — ни одеял, ни одежды.

— Говорил, что всегда можно облучить или переплавить. А он ни в какую. Придётся вам потерпеть ещё два-три дня. Айзек обещал надолго не задерживать. Если холодно, подогрев можно усилить.

Гедимин посмотрел на белокожих филков и беззвучно хмыкнул. «Пока кожа не синеет — не холодно. А хорошо отработал кровяной камень. Даже шрамов не видно. А ведь ожоги были серьёзные. Одежда на теле плавилась…»

— Кто там? — филк повернулся, пытаясь выглянуть из загородки. — Это Кет? Вы тут ничего взрывать не собираетесь?

— Чего сразу «Кет»? — Гедимин угрюмо сощурился. Вепуат надавил ладонью ему на грудь, выталкивая сармата из отсека.

— Если соберёмся — предупредим, — бросил он филкам, выходя следом за озадаченным Гедимином, и плотно закрыл переборку. — Уф! Не знаешь, чего они на тебя взъелись? У них эти взрывы с языка не сходят. Что такого ты успел навзрывать? Вроде ничего особенного не было…

— Угу, — отозвался Гедимин, недовольно щурясь на задвинутую переборку. — Дурацкие шутки! И очень надоели.

Он взял со стола