Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

– Мальчики и девочки! – лилось мне в оторопевшие уши, «братья и сестры» трансформировались сами. – Мало того, что мы собрались, чтобы сделать гадость, так не простую, а глупую и недействительную! Гадость потому что тайком, без предупреждения, за спиной обсуждаемого. Любое персональное дело требует двух сторон, не так ли?

Глупость – потому что над нами станут смеяться до упада, когда узнают. Нормальные люди в этом институте собираются и идут в деканат просить за товарищей, не наоборот. Про нас скажут, что мы испугались Или. Мол, она мешает нам учиться, из-за нее бедный Толик пьет запоем, а девушки все, как одна, опозорены. Смеху будет на весь институт! К тому же обвинения в аморальном облике Или Сотниковой построены бездоказательно, целиком на слухах, или как? Ну, а сказать можно, что угодно. Я, к примеру, слышала, что уважаемая Наташа Кубовая заходит слишком далеко в нежной дружбе с соседкой по комнате, Лялей Сафоновой. Однако я бы не стала бросать в них камень и повторять наветы за спиной, это было бы недостойно.

– Ба-бам! – гулко имитировал Виталик Акимов. – Первый снаряд – попало!

– Далее – самое главное, – наконец дошло, что вещание идет с моей стороны, но не остановило. – У нас произошло смешение жанров, господа театроведы! Отчисление из учебного заведения и исключение из рядов – две большие разницы! Союз молодежи имеет право исключить провинившегося члена безусловно. После этого автоматически следует отчисление из института, однако менять действия местами – совершенно беспрецедентная практика! Не имеет законной силы. Мы можем на месте исключить Илю из рядов и попросить деканат последовать примеру. После чего комсомольские инстанции обязаны подтвердить решение собрания, но это вряд ли. Ни прорех в идеологии, ни злостной неуплаты взносов за Илей не числится. По имеющимся пунктам: неуспеваемости и прочему, мы формально обязаны её предупредить и взять на поруки до трёх раз. Скорее всего мы добьемся обратного, в случае обжалования нам влетит за нарушение устава и самоуправство, более всех инициаторам спектакля. Так что мы сейчас занимаемся ерундой.

– Бух! Ш-ш-УУУ – Виталик озвучил взрыв и треск пламени. – Второй снаряд, попало! Горим, полундра, все за борт!

– Перестань паясничать, Акимов! – взбешенная Кобра прошипела и поднялась. – Отлично, сейчас мы объявим чрезвычайное и правомочное собрание, выставим твое персональное дело. Расскажи, голубчик Акимов, о своих попойках и задолженностях!

– Зачем же начинать с малости? – скромно промолвил Виталик. – Дамы – впереди! Пусть Катюша Малышева поделится своими проблемами.

– Ты прав, хотя и шут гороховый! – милостиво согласилась Наташа, она решила, что трусливый подхалим сдает Катю, чтобы отвести от себя гнев властей. – Пусть комсомолка Малышева расскажет товарищам о своих задолженностях и моральном облике! Будем принимать решение, тем более, что она здесь!

Чего Наташа не ждала, так это общего взрыва веселья, не смеялась только Лена Алкаева, но исключительно потому что должность и место в президиуме не позволяли принять участие в фарсе. Браво, Виталик!

– У Малышевой нет ни одной задолженности, даже по языку, она английскую школу кончила, – неохотно высказалась Лена, потому что я не собиралась объясняться. – Никогда не было, если бы не Илькина глупость на первом курсе, то она могла бы идти на красный диплом. Но пересдать поленится.

– Это ещё ничего не значит, – увлеклась Наташа, Виталик сбил ее с толку. – Если она подружка Сотниковой, то моральный облик Малышевой…

– Теперь это не наше дело! – сокрушенно ответил неугомонный друг. – Моральным обликом Катюши Малышевой занимается её законный муж, я надеюсь, что достаточно активно.

Последовал второй взрыв смеха, разбавленный не совсем приличным вопросами и пожеланиями типа «очень ли горько?»; «ой, Катя, как наверное, сладко!»; «чего и вам, девочкам, всем желаем». Остальная половина народу, доселе упорно безмолвствующая, охотно приняла участие в представлении.

– Нет, это у нас точно получается фарс и бардак! – вскочила Галя Нефёдова, отсмеявшись. – Я не участвую, пишите, что хотите о ком угодно! Нафиг мне такая слава на всю оставшуюся жизнь! Действительно скажут, что мы Ильке позавидовали, потому что сами лахудры!

– И я тоже не буду, можете исключать за портвейн! – наконец обиделся Толик Вепрев. – Подумаешь, цацы какие! Вина не пей, девушки не гуляй, а сами кто? Лахудры драные, вас-то никто замуж не возьмет! Даже если постановление выпишете!

– Очень правильная мысль, браво, Толик! – высказался с места Андрюша Дмитриев. – Если исключать, то всех разом, повод найдется для каждого. По-моему, мы отчасти увлеклись и не заметили, что нарушаем процедуру. Ко всему прочему, как профорг группы я должен напомнить о правах учащихся и о роли деканата. Там не обязаны нас слушаться, а мы не можем навязывать решения. Действительно будет смешно и очень глупо.

– Тогда что запишем? – Лена Алкаева в растерянности спросила у народа, а не у Наташи, вот что значит демократия в действии. – В протоколе?

– Слушали-постановили, – продиктовал Виталик. – Хорошо учиться, любить товарища, как самого себя, и рекомендовать Малышку в бюро комсомола для защиты прав угнетенных меньшинств. Кто за?

– Это действительно не группа, а сборище недоумков! – некорректно выразилась Наташа. – Будет вам ревизия и комиссия, тогда посмеётесь!

– Это буржуазный ревизионизм! – радостно отозвался Виталик. – Давайте устроим институтское собрание и обсудим сообща!

Наташа ушла, хлопнув дверью, Лена почти плакала, а Иля отнюдь никого не благодарила, но это иная история, хотя тоже довольно смешная.

Глава четырнадцатая

1. Мораль сей басни

«…Такова или какова? – спрашивала я себя, прокрутив представление до конечной точки, поднявшись с места и возвращаясь вдоль моря к ранее покинутым соблазнам. – Иначе зачем оно приплыло в утренних грезах взамен «Дома дьявола»? Понятно, для надлежащих выводов, называется слушали-постановили. А не в целях полюбоваться, какая Катя Малышка была безумно храбрая или безрассудно добродетельная. Ничего похожего не имело места, она отнюдь не ведала, что творила, просто ей было в лом петь в хоре слишком осторожных душ, она не стерпела и выдала арию из иной оперы, вот и всё. И дирижеры Пат с Паташоном сильно надавили.

Ага, вот вам первый вывод, внимание! Катя Малышка в возрасте 21 года заслужила лавры и неувядаемую славу блаженной дурочки, потому что в манере импровизации лихо сменила жанр представления, превратила подленькое комсомольское аутодафе в отличный фарс. Конечно, с помощью Виталика, он подал идею и принял активное участие. Катя Малышка выбрала роль резонёра, Виталик мастерски провел шутовской контрапункт. Если вам не нравится роль, то смените предложенные обстоятельства, точнее, поменяйте жанр. «Мир – театр, люди – актёры!»

В рамках театральной теории я дошла до начала тропы и последовала за нею