Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

головы пейзаж менялся на малую йоту, одновременно оставаясь в прежних параметрах. Я почти сознавала себя кинокамерой, медленно скользяшей над небывалой красотой видов. Причем камерой водит рука большого мастера.

Дойдя до конца тропы, разделяющий эллипсы, я сначала постояла подле, затем опустилась на руину стены, стоящую вплотную, и обозрела виды с нижнего ракурса. Не могу и даже отказываюсь рассуждать, что было лучше, наверное было равноценно. Зрительный путь вверх вёл той же изысканной линией, но наградой за подъем было не море, как на спуске, а динамичный эскиз крыши и мансард над вершинами вековых дереьев. Некоторое время спустя, не сходя с руины, я поняла, что вижу условную виллу графини Потоцкой, тот самый профильный санаторий, где призрак Анны Андреевны делал мне совсем недавно сомнительные предложения.

Однако, призналась я себе довольно откровенно, призрак-то, он знал, что делал! Не только чужого Костю Вашерона, я бы многое своё обменяла на возможность поместиться в предложенные иллюзорные обстоятельства. А иметь их в частичной собственности… «Добродетелен лишь тот, кого не искушали» – нечто в подобном роде говорил кто-то из древних римлян. Цинично, но близко к тексту. К большому сожалению «Дома дьявола» в доступности не оказалось, взвешивать личные добродетели приходилось без посторонней помощи.

Тогда я заторопилась вниз, скрыла обольстительные картинки за поворотом и двинулась вдоль моря по плиточной дорожке, иногда останавливаясь на природных или зарешеченных балконах, чтобы полюбоваться морскою стихией. Она простиралась под ногами, сверкая расплавленным серебром в долгих косых лучах восходящего светила.

Вдоль дороги в изобилии цвели кусты с желтыми цветами и наполняли воздух тонким сладко-дремотным благоуханием. Хотелось плюнуть на проблемы, устроиться в кружевной благоухающей сени, желательно поближе к сияющему морю и в указанной идиллии «забыться и заснуть». По рецепту романтического поэта, он далее заказал, «чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея, про любовь мне сладкий голос пел, надо мной чтоб, вечно зеленея, темный дуб склонялся и шумел», стихи М.Ю. Лермонтова.

Я на своем месте была согласна на парфюмерные кусты даже без песен о любви, Бог с ними.

Однако забыться следовало целенаправленно, срочно требовался ответ, чего я желаю и чем могу пожертвовать. Если приходилось срочно искать ответа в глубинах собственной души (а это довольно сложное предприятие со множеством работающих механизмов и спящих устройств, то нужна была программа, способная пробудить, задействовать и объединить знания внутренней персоны и наличных ресурсов. Но дьявола дома не было!

И вообразить звуковое отражение надобного хозяйства не представлялось возможным, напеть музыкальное произведение даже беззвучно было мне не по силам.

Тем не менее я уселась на очередном балконе над морским видом, устроилась поудобнее и пожертвовала последней сигаретой из почти законченной пачки. Что именно следовало заказать проклятому подсознанию, я не ведала, надеялась, что процесс инициируется сам, надо было расслабиться и отдаться на волю свободной стихии.

Так я сидела, подложив под себя пакет, дым вился кверху, море сверкало, спустя недолгое время оно пришло, более чем странное воспоминание, частичка личного опыта, невнятного и удивительного. Удивила я всех вокруг и себя лично до полного изумления, потом не понимала, как оно вышло. Наверное, вышло непроизвольно. Потому эпизод всплыл сквозь пласты времен, когда понадобилось принимать решение со многими неизвестными в компоненте, причём, скорее по совести, чем по уму.

3. В городе Сочи тёмные ночи

(картинки прошлой жизни)

Училась у нас в группе, на театроведческом отделении милая девушка, Илона Сотникова, приехавшая в столицу из города Сочи. Виталька Акимов весь первый курс цитировал фольклорное присловье: «в городе Сочи тёмные ночи», чем доводил бедняжку Илю почти до слез. Девушка была на редкость хорошенькая, феноменально глупая, но безвредная. У нас на курсе она оказалась в результате компромисса, о котором часто и охотно толковала.

Первоначально Иля приехала поступать в ГИТИС на актерское отделение в надежде, что возможности мамы – та ведала снабжением престижного санаторного сектора у моря, послужат верным подспорьем. Однако отсутствие актерских дарований у Или оказалось столь явно выраженным, что санаторной маме пришлось отступиться, хотя не окончательно. Каким-то сложным путем дочке зачли золотую медаль и сбросили к нам в театроведы, где нехватка талантов не сулила больших бед. Правда, при туманном обещании перевода на вожделенное актерское отделение, Бог им всем судья.

Иля училась на театрального критика с тяжким трудом и на первом курсе выделилась тем, что ухитрилась списать у меня курсовую работу практически слово в слово. Преподаватель с иезуитским наслаждением поиздевался над обеими, сказал, что догадывается, как было дело, и предложил цифровое решение. То есть, если плагиаторша сознается или потерпевшая откроет истину, он с большим удовольствием распределит оценки по заслугам, а именно одной напишет в зачётную книжку цифру 5, второй – цифру 2, то бишь незачет. Если милые девушки не решат вопроса между собой, то каждая получит примерно половину от суммы, то есть по три балла. Полная свобода выбора, хотя он знает, что цифра 3 автоматически отрезает студента от стипендии. Однако, он готов подчиниться нашему решению, и никого ни к чему не принуждает.

Однокашники вслух понукали Илю к признанию, она уклонилась и предоставила решение Кате. Катя демонстративно пожала плечами и заверила, что Бог с нею со стипендией, за глупость надо платить, и дураков не жаль, даже если они – это мы сами! Преподаватель поаплодировал спортивному духу, затем добросовестно исполнил обещанное. Иля не выразила благодарности, скорее обиделась на высокомерие Кати, та вовсе не подумала скрыть истину из чувства товарищества, в результате Иля оказалась в неприятном положении.

Однако к середине третьего года обучения Иля не перебралась к актрисам и не вышла замуж, хотя приложила максимум стараний на обоих поприщах. К тому следует добавить, что с маминой щедрой помощью Иля вела широкий образ жизни, чем стала известна всему институту, и чем без зазрения совести пользовались все, кому не лень. Даром, как тогда говорилось – на халяву. Ходили в гости компаниями на съёмную квартиру, устраивали там вечеринки и приёмы с танцами, пользовались свободой обращения и гостеприимством хозяйки. Но никто не помог в переводе на актёрский факультет, также никто не попросил Илю замуж или не исполнил обещанного, если просил. Солидное приданное в городе Сочи не помогало, бедная Иля!

И вот, в результате широкой и печальной известности девушки Или обучающая сторона решила от нее избавиться, наверное, санаторную квоту выбрали и большего не ожидали. Однако избавиться прямым путем было сложно, мама могла предъявить счёт, тогда нашлось мнение, что ненужную студентку Сотникову следует