Катя & 2/3 - Наталия И. Новохатская

ваш Миша, в пользование до сентября, при любом наборе. Вы, мама, папа, мальчик, Миша, его мама – добро пожаловать, с пансионом и услугами, мальчик будет обеспечен профилактикой. Место у нас лечебное по этой самой части, проверено. Если в результате я получу договорные бумаги, тот же набор на будущий сезон, два месяца.

В благоприятном случае возвращения блудного Кости Вашерона мы с вами устраиваем тайм-шер, официальный, на десять лет. Условия те же. Пуговица примерно столько и стоит, десять лет отдыха на наших берегах, вашему парню – лучше не придумаешь. Если не получится, если родич заберёт всё себе – на нет и суда нет, получите полтора месяца даром. С ним я играть не буду, пусть даже не предлагает, это в заметку. Таковы мои парадигмы, милая женщина Катя.

Теперь предлагаю подумать, но не здесь. Солнышко почти взошло, полчаса хватит, обойдите домик кругом, спуститесь к морю, оцените предложение. Имеете большое преимущество – вы ничего не теряете. И баланс расписываете сами – что вам приятнее и выгоднее. После можете присоединиться к благоверному, он по лестнице наверху, первая комната, двойные двери. Я жду вас к завтраку в восемь часов, если заспитесь, то позвоним в колокольчик. Да, на всякий случай, Феликс уже далеко, найти не получится, лучше не трудиться. Пока, прощаемся до завтрака, приятной вам прогулки!

2. На восходе солнца

(рассказывает Е.М.)

Я вышла из комнаты, сказав у дверей ответное «пока», миновала холл и выбралась из флигеля прямиком в рассветные сумерки. Местность купалась в жемчужном сиянии, из которого иногда выбивались ветви кустов, кое-где с цветами между листьев. Воздух благоухал и лился в дыхательную систему иным образом, чем обыкновенно, или по-иному усваивался.

Песчаная дорожка от порога сама повела вокруг строения, я не выбирала пути, но следовала. Мысли, если можно так обозначить бесформенные ощущения, осуществлялись отнюдь иным способом, как и дыхание.

Сначала я очень болезненно восприняла информацию о задатке имени Кости Вашерона. Наличие неучтенной ценности в закромах у Ларисы пробивало дыру в рассуждениях, приведенных инспектором Тверским. Если часы с золотыми узорами не найдутся в сейфе, то наши детективные выкладки не стоят практически ничего, можно со спокойной совестью начинать сказку с начала. Было неприятно и почему-то стыдно, вроде, как я оказалась самозванкой первой руки и надумала миллион пустяков, не зная ситуации.

Тем не менее, обогнув здание, ставшее почти невидимым, я вдохнула очередную порцию лечебного воздуха, и он подействовал. Костя там или любой Вашерон, однако устоев версии лишнее знание не поколебало. В детективной сказке лишь прибавился персонаж, которому не выгодна смерть Лары. Феликсу с Валькой нашлась подходящая компания в лице призрака Анны Андреевны. «Все прочее – литература», как очень верно заметил иной поэт символист.

Более того, литература довольно среднего разбора, хотя и своего сочинения.

Вторым пунктом дискомфорта обозначилась третья парадигма доктора Н., точнее форма, в которую она облекла предложение. Во сне или наяву, но я уловила по докторским манерам и текстам, как отношение ко мне менялось далеко не в лучшую сторону. Третья парадигма, выраженная в форме сложного предложения, если вдуматься, звучала оскорбительно, за такое в свое время вызывали на дуэль!

Если неумный и нескладный Феликс Сиротин говорил о денежной комиссии по усмотрению моей совести и не сомневался в наличии последней, то… То фиктивная Анна Андреевна спокойно предположила вслух, что мне будет выгоднее отдать золотую пуговицу, чем присвоить чертовы часики. Столовое серебро подсчитано, дорогие гости, не трудитесь воровать.

Понятно, информация озадачивала, особенно в смысле юриспруденции, а именно: кому принадлежит данное наследство, если найдется в сейфе. И кому отдавать по праву, по совести или по суду. Сложный казус, повод для очень хорошей комиссии и прочая. Однако просто присвоить, потому что нашлась такая возможность… С ведома и одобрения родственного генерала либо поделить с ним по-семейному. Это слишком, господа присяжные заседатели. Никто и никогда обо мне так не думал!

Теперь интересно, почему подумала тётя Наташа, негативный двойник тёти Ани? Потому что я засыпала всю дорогу? Или показалась глупой, и ей захотелось обозначить варианты, чтобы дурочка не спутала, что ей будет выгоднее? Может быть, я не купилась на докторское очарование? Вместо дружеских посиделок с богатыми планами на будущее дебильная пациентка засыпала или беседовала с духом покойной поэтессы – что не обнадеживало в деловом плане. Так или иначе я ухитрилась настолько разочаровать призрачную тётю Аню-Наташу, что она продиктовала замечательный сонет-рондо с моралью: «Воровать не стоит, душечка, лучше обменяться.»

Однако рассуждения прекратились разом, как тропа вывела меня из аллеи, и пейзаж раздвинулся в трёх измерениях. Солнце, надо думать, восходило за окружающими горами, и, невидимое само, слало рассеянные волны света, мягко растворённые в остаточной дымке, что придавало видимости мягкий объём жемчужно-розового оттенка. А видимость была! Вспомнился любезный народу поэт со словами первой поэмы, пока у него оставались сомнения в своих изобразительных возможностях: «Найду ли краски и слова!»

Я, честно скажем, ничего подобного не искала, способности восприятия растворились в видах и объёмах, я просто стояла поверх пейзажа и впитывала ощущения, далее они сформулировались в неопознанную цитату: «На этом месте жить и умереть!» Не будучи живописцем и без орудий упомянутого ремесла, сложно передать, как линии, цвета и объёмы складывались в гармонию между собой и остальным миром, однако в краткий момент возникала иллюзия, что пейзаж стоит отдельно и по учению доброго дяденьки Платона иллюстрирует идею красоты и покоя. По крайней мере для меня.

Я стояла на широкой песчаной тропе, плавным изгибом льющейся вниз, внутри ближайшего эллипса росли во множестве молодые деревца, по всей видимости кипарисы, сверху они казались плотным зеленым ковром с песочным бордюром. По другую сторону тропы, в нижнем эллипсе обильно росли цветущие кусты с кружевными кронами, обе зелёные чаши горизонтально примыкали к тропе, слегка покачиваясь в свете и в лёгком движении воздуха. Возникало оптическое равновесие, вокруг которого без порядка, но в гармонии вставали стройные мощные деревья и уступы склона, то в низкой траве, то в натуральных клумбах.

Сквозь заросли проступали редкие каменные стены и скамейки под ними, место было обжитое. В нижней перспективе вырастали кроны высоких деревьев, туда вела и терялась тропа, далеко внизу, и одновременно на уровне горизонта серебром просвечивало море, но более угадывалось яркими искрами.

Можно было стоять в зачарованном парке всю оставшуюся жизнь, но я решила проверить и пошла медленными стопами вниз по тропе, собирая впечатления, как райские фрукты. С каждым шагом и оборотом