Трактир «Разбитые надежды» - Владимир Свержин

Марат почувствовал дрожь, сначала в коленях, потом во всем теле.

– Только не это, – шептал он. – Только не это.

На негнущихся ногах он метнулся к своему летучему навесу, где возле одной из стоек был прислонен автомат.

«Отступить уже не удастся. Может, попробовать самому улететь? Время еще есть, совсем немного, но есть. Или же, как положено, ждать до конца, а потом, если… – он не решился даже про себя произнести «Лешага мертв». – Погибнуть красиво, как и подобает воину и дракону!»

Марат начал мучительно вспоминать, что в таких случаях говорили храбрые герои в его любимых книгах. Но, то ли случаев подобных не вспоминалось, то ли герои, все до одного, молчали, как назло, в голову ничего не лезло.

«А ведь надо будет кричать что-то такое, гордое и воинственное, чтоб запомнилось… – Марат оборвал себя. – Что за чушь? Кому запомнилось? Волкоглавым? Людожегам?»

Он схватил автомат, выскочил на склон, как его учил Лешага, в одно движение снял с предохранителя и услышал за спиной лай Черного, а затем и яростный крик:

– Идиот! Пригнись!

* * *

Лешага мчал так, как не бегал никогда прежде. Черный, и тот едва поспевал за ним. Засада удалась, голова колонны прорв, зажатая в теснине, под автоматным огнем смешалась. Еще бы, одного из Пучеглазых он сложил первым же выстрелом. Но здесь вялоруких командиров было несколько. В самом начале боя часть их пыталась захватить сознание потерявших управление марионеток, другие же шарили невидящими взглядами белесо-голубых прозрачных глаз по крутизне холмов, чтобы навести ужас на спрятавшегося там стрелка. Решение вполне разумное, но, опустошив первый магазин, Леха тут же сменил позицию и находился уже не в голове вражеской колонны, а чуть позади нее. Ухмыльнувшись, он, быстро оценив урон, расстегнул гранатные подсумки.

– А вот и добавка! – процитировал он Старого Бирюка, непременно сопровождавшего этими словами тяжеленные затрещины, отпускаемые в ответ на любые жалобы.

Гранаты одна за другой полетели в сбившуюся кучей толпу. Три взрыва сотрясли теснину. Четвертая метко стукнула в лоб одну из оскалившихся тварей, но не сработала.

– Проклятье! Выдохлась! – ругнулся Леха. С каждым годом такое встречалось все чаще и чаще. – Эгей! – он на мгновение появился на склоне. – А ну, за мной!

Толпа взревела и, теряя и без того слабое подобие организованного строя, ринулась в погоню. Сейчас Лешага мог поклясться, что Пучеглазые, с их наводящими ужас взглядами, слабосильными хлюпиками плетутся в хвосте, безуспешно пытаясь восстановить порядок. А вот вся эта щелкающая зубами и воющая толпа – именно то, что ему нужно.

Он мчал, не чувствуя под собой ног.

«Лишь бы все получилось, лишь бы людожеги не оказались резвее, чем обычно. На марше они, кажется, никогда не торопятся, берегут силы коней. Но кто их знает…»

Холм был уже совсем близко. Он увидел, как Марат поднимает автомат и направляется к вершине. «Куда ж тебя несет?!» – захотелось крикнуть ему, но чешуйчатый уже был наверху, вскинул оружие к плечу, снял автомат с предохранителя…

– Идиот! – закричал Леха. – Пригнись!

Радости Марата не было предела. Он подпрыгнул, размахивая автоматом, точно собрался улететь без ждущего его «навеса», однако вовремя опомнился и, сломя голову, бросился к ширококрылому творению рук трактирных мастеров. Еще ночью, крепя ремни под указанными Нуралиевым углами и натягивая материю, те до хрипоты спорили: полетит или не полетит. Драконид собственными ушами слышал, как делали они ставки. И вот теперь ему с Лешагой предстояло навсегда положить конец спорам. Он на миг остановился: «Лишь бы нам не пришел конец!»

Перебросив через шею автоматный ремень, он принялся застегивать крючья крепежа. «Так, сейчас, трапеция, ручка управления, все на месте». Испуганный стук в груди сменился возбужденно-бравурным. Сердце уже не требовало, чтобы его выпустили, теперь оно выбивало грозный марш. Должно быть, именно с таким взмывали в небо его огнедышащие предки.

– Цепляйся скорее! – крикнул он Лешаге.

Тот остановился, развернулся, скомандовал Черному: «Беги!» – и с колена высадил очередь по мчавшимся за ним прорвам. Те чуть замедлили ход, на мгновение укрывшись за камнями, деревьями или просто рухнув наземь, но тут же вновь бросились вперед. Несколько тварей так и остались лежать за спиной Марата.

– Обязательно закрепись! – кричал тот. – Отсчет: раз, два, три. Начинаем бег, непременно в ногу!

Чешуйчатый услышал, как за спиной звякнули крючья подвесной системы.

– Раз, два, три!

«Что я делаю?» – мелькнуло в голове Лешаги, но времени для ответа уже не было. Они мчали вверх по склону. Миг, еще миг…

– А-а-а! – крик ужаса слился в один.

Воин ждал падения и удара о землю, но их не последовало.

– Летим! – восторженно орал Марат. – Мы летим! Я – дракон! Когда Зарина узнает!..

Диковинный навес взмывал все выше, обрушив тем самым устоявшееся понимание Лехой порядка вещей. То, что брошено вниз с холма, должно упасть. Так должно было произойти. Но они не падали, а парили, будто вольная птица.

– Нас что-то поднимает! – в ухо Марату крикнул Леха. – Это твои заклинания?

– Это восходящие потоки! – восторженно отозвался тот.

– А не заклинания?

– Нет!

– А что же тогда?! – не унимался Лешага.

– Не знаю, так в книге написано! – самозабвенно вопил Марат. Ему явно было все равно, каким чудом вознеслось над долиной это странное устройство. Главное – оно летело. – Наверх вы, товарищи, все по местам, – радостно горланил юнец, – последний парад наступает!

– Что ты кричишь?!

– Заклинание!

Лешага собрался с духом и поглядел вниз. Действительно, что тут такого. Подобные картины он видел сотни раз. Но сейчас ему что-то было жутковато. В долине между холмов двигались всадники, множество всадников. С другой стороны, пока еще отделенные от них лысым каменистым гребнем, рыча и отчаянно скалясь, мчала толпа волкоглавых. Леха нащупал сумку, отстегнул клапан и достал ошейник.

«Самое время!»

– Взять их! – крикнул он и швырнул помятую бронебойными пулями коробку в гущу конного строя. И, будто повинуясь его команде, возникшие на вершине холма прорвы яростной, неудержимой волной ринулись вниз. Они даже не стреляли, сейчас было некому отдать им приказ. Они просто жаждали крови и видели перед собой добычу. Этого было достаточно. Кони, до того шедшие неспешной рысью, при виде тысяч оскаленных морд, не то, чтобы испугались, скорее, впали в истерику. Им уже не было никакого дела до кожаных плетей, шпор, а тем более до понуканий всадников. Железные удила рвали им рты, но без толку. То, что еще мгновение назад было ровным, угрожающе единообразным строем, превратилось в месиво людей, коней и звероподобных тварей.