Инструментарий человечества - Кордвейнер Смит

– Ты хочешь сохранить свои деньги – и в то же время не хочешь. Тебе останется сто тысяч кредитов, то есть ты будешь самым богатым человеком на Старой Северной Австралии до конца своей очень долгой жизни. Остальное ты пожертвуешь фонду, который научит людей ненавидеть легко и ненавязчиво, играючи, а не болезненно и утомительно, по привычке. Попечителями фонда станут лорды Инструментария, которых я знаю: Жестокость, Крудельта и госпожа Джоанна Гнаде.

– А что получу я?

– Свое заветное желание.

Человек-птица с прекрасным, мудрым, бледным лицом смотрел на Рода, словно отец, пытающийся понять причину замешательства своего сына. Род немного боялся его – но доверял ему.

– Я хочу слишком многого. Всего мне не получить.

– Я скажу тебе, чего ты хочешь. Ты хочешь прямо сейчас оказаться дома и чтобы все проблемы остались позади. Я могу отправить тебя на Пастбище рока одним долгим прыжком. Взгляни на пол – это твои книги и марка, которые ты оставил в комнате Амарала. Они отправятся вместе с тобой.

– Но я хочу увидеть Землю.

– Возвращайся, когда станешь взрослее и мудрее. Когда-нибудь. Увидишь, что сделали твои деньги.

– Ну… – протянул Род.

– Ты хочешь К’мелл. – На спокойном, мудром, бледном лице не было ни смущения, ни гнева, ни снисходительности. – Она станет твоей – в вашем общем сне, ее разум сольется с твоим разумом на счастливую субъективную тысячу лет. Вы проживете все радостные события, которые могли бы прожить, если бы ты остался здесь, человеком-котом. Ты увидишь, как твои дети-котята растут, стареют и умирают. Все это займет около получаса.

– Это всего лишь сон, – возразил Род. – Вы хотите забрать у меня мегакредиты в обмен на сон!

– С двумя разумами? Двумя живыми, высокоразвитыми разумами, мыслящими вместе? Ты когда-нибудь о таком слышал?

– Нет, – признался Род.

– Ты мне доверяешь? – спросил О’телекели.

Род пытливо посмотрел на человека-птицу – и огромная тяжесть упала с его плеч. Он действительно доверял этому существу больше, чем когда-либо доверял отцу, который его не хотел, матери, которая от него отказалась, соседям, которые по-доброму с ним обходились.

– Я вам доверяю, – выдохнул он.

– Я также позабочусь обо всех незначительных происшествиях с помощью моей собственной сети, – добавил О’телекели, – и сохраню воспоминания о них в твоем сознании. Если ты мне доверяешь, этого должно быть достаточно. Ты попадешь домой живым и здоровым. За пределами Севстралии, на которую я редко заглядываю, ты будешь защищен до конца жизни. Прямо сейчас ты проживешь отдельную жизнь с К’мелл – и запомнишь большую ее часть. Со своей стороны ты подойдешь к стене и переведешь все свое состояние, за вычетом половины мегакредита, Фонду Рода Макбана.

Род не заметил, что недолюди собрались вокруг него, словно почитатели. Ему пришлось остановиться, когда очень бледная, высокая девушка взяла его руку и приложила к своей щеке.

– Быть может, ты и не Обещанный, но ты хороший, великий человек. Мы ничего не можем у тебя забрать. Мы можем только попросить. Таково учение Джоан. И ты согласился.

– Кто ты? – спросил Род испуганным голосом, решив, что она может быть потерявшейся человеческой девочкой, которую недолюди похитили и утащили в недра Земли.

– О’ламелани, дочь О’телекели.

Род посмотрел на нее и подошел к стене. Нажал привычную кнопку. Что за странное место для нее!

– Лорд Жестокость, – позвал он, – это Макбан. Нет, глупец. Эта система принадлежит мне.

На экране возник привлекательный, холеный полноватый мужчина.

– Если мое предположение верно, – сказал он, – вы первый человек, попавший в глубины. Чем могу служить, господин и владелец Макбан?

– Сделать запись, – ответил О’телекели, стоявший вне поля зрения машины, рядом с Родом.

Род повторил его слова.

Лорд Жестокость вызвал свидетелей со своей стороны.

Диктовка заняла много времени, но, в конце концов, передача состоялась. Лишь тогда Род заартачился. Когда они попытались назвать фонд именем Макбана, он сказал:

– Назовите его Фонд Сто пятьдесят.

– Сто пятьдесят? – переспросил Жестокость.

– В честь моего отца. Это его номер в семье. Я – сто пятьдесят первый. Он был до меня. Не объясняйте число, просто используйте его.

– Готово, – сказал Жестокость. – Теперь нужно, чтобы нотариусы и официальные свидетели проверили подлинность отпечатков твоей сетчатки, ладоней и мозга. Попроси у своего Спутника маску, чтобы лицо человека-кота не смутило свидетелей. Где должна находиться машина, которой вы пользуетесь? У меня есть свои догадки.

– У подножия Альфа-Ральфы, на заброшенном рынке, – ответил О’телекели. – Ваши механики найдут ее завтра, когда придут убедиться в подлинности машины.

Он по-прежнему стоял так, что Жестокость мог слышать его, но не видеть.

– Этот голос мне знаком, – сказал Жестокость. – Он напоминает мне о важном сне. Но я не прошу показать лицо.

– Ваш друг спустился туда, куда открыт путь только недолюдям, – ответил О’телекели, – и мы решаем его судьбу несколькими способами, мой лорд, с вашего любезного позволения.

– Судя по всему, в моем позволении не было особой нужды, – усмехнулся Жестокость.

– Я бы хотел побеседовать с вами. Поблизости от вас есть какой-нибудь разумный недочеловек?

– Я могу позвать К’мелл. Она всегда где-то поблизости.

– В этот раз не можете, мой лорд. Она здесь.

– Там, с вами? Я не знал, что она туда отправилась. – На лице лорда Жестокость отразилось изумление.

– И тем не менее она здесь. У вас найдется другой недочеловек?

Стоя перед видеофоном, Род ощущал себя манекеном, пока два голоса, обладатели которых не видели друг друга, беседовали, минуя его. Но он чувствовал, что оба искренне желают ему добра. Род едва сдерживал нетерпение, предвкушая странное счастье, обещанное ему и К’мелл. Но он был достаточно хорошо воспитан и потому ждал, пока великие умы закончат свои дела.

– Минуточку, – сказал Жестокость.

Род увидел, как лорд Инструментария отошел вглубь комнаты и отрегулировал настройки других, второстепенных экранов. Секунду спустя Жестокость ответил:

– Здесь Б’данк. Он придет через несколько минут.

– Двадцать минут спустя, господин и лорд, пожмете ли вы руку своему слуге Б’данку, как когда-то пожали К’мелл? Мне нужно заняться вопросом этого молодого человека и его возвращения. Есть вещи, которых вы не знаете, и я бы предпочел не обсуждать их по видеофону.

На долю мгновения Жестокость замешкался. Потом усмехнулся.

– Хорошо. Семь бед – один ответ.