Я (не) буду твоей - Инна Инфинити

— Я понимаю, что этот судья был другом твоего папы, но с какой стати ему нам помогать?

— Он сказал, что и так не планировал выносить слишком строгий приговор. У Вити очень хороший адвокат.

— То есть, он оправдает Витю? — спрашиваю с надеждой.

— Нет, полностью оправдать не может, факт избиения был. Дядя Лёня собирался приговорить Витю к пяти месяцам заключения, из которых два он уже провёл в сизо. То есть, Вите оставалось бы три месяца тюрьмы.

Мне становится плохо. Даже три месяца колонии — очень много. И это, безусловно, сломанная жизнь.

— Но дядя Лёня сказал, что сможет дать условный срок.

Хватаюсь за это, как утопающий за соломинку.

— Точно?

— Да. Сказал, что получится натянуть на условно. У Вити хороший адвокат.

— А почему тогда сразу не планировал давать условный срок?

— Нууу… Понимаешь, судьи же несут ответственность за приговоры, которые выносят. А это уголовное дело по заявлению пострадавшего. Вдруг пострадавший решит обжаловать приговор? Вдруг во время обжалования сочтут приговор судьи излишне мягким? К судье возникнут вопросы. Судьи часто выносят слишком строгие приговоры, чтобы подстраховать самих себя.

— А после разговора с тобой судья не боится, что Марат обжалует приговор?

— А вот для этого придется пустить вход аудиозапись с откровениями Марата. У тебя отличный компромат на него. И так как сейчас тебе стало лучше, — переводит разговор на другую тему: — поехали к врачу.

К гинекологу я и сама очень хочу. Слишком переживаю за ребенка. Керимов ведь ударил меня в бок и протащил где-то метр по полу. На месте удара жирный синяк, вдруг и с ребенком что-то случилось? Об этом мне даже думать страшно.

Соня везёт меня в больницу, в которой лежала на протяжении всей своей беременности. Ее сбила машина, и весь срок была угроза выкидыша. В этой же больнице Соня познакомилась со своим первым мужем, который сейчас работает врачом в Израиле. Именно он по просьбе Сони договорился, чтобы меня приняли на осмотр, во-первых, бесплатно, а во-вторых, без паспорта и оформления. Мое удостоверение личности все еще у Полины, я пока не выходила с ней на связь.

В больнице мне делают узи и говорят, что с ребенком все в порядке. Гора с плеч. Я бы не простила себе, если бы с малышом что-то случилось. Я люблю его больше всего на свете, больше жизни. Стыдно вспоминать, как всерьёз собиралась сделать аборт. Если бы я все-таки совершила этот ужасный поступок, умерла бы следом.

Я много думала о том, что двигало Эммой Фридриховна, когда она помогала мне. Жалость? О нет, она совсем не жалостлива. А что тогда? Ведь ослушалась своего босса, который щедро ей платит не один десяток лет. И хоть я и не хочу снова встречаться с немкой, а понимаю, что наш откровенный разговор неизбежен. Точка еще не поставлена.

Врач делает мне назначение, и мы с Соней уезжаем. Вечером того же дня я пишу Полине в соцсети со страницы Сони. Даю ей номер Софьи и прошу мне позвонить. Подруга набирает незамедлительно.

— Даша, куда ты пропала???? — верещит в трубку.

— Меня ищут? С тобой кто-нибудь связывался? — спрашиваю с опаской.

— Твой отец! Он был в ярости.

— А Керимовы?

— Они нет.

— Что говорил мой папа?

— Сказал, что ты пропала, и спрашивал, не известно ли мне, где ты находишься.

— Угрожал?

— Нет. С чего бы?

Полина не знает, каким на самом деле монстром является мой отчим. И ей до сих пор неизвестно, что он мне и не папа вовсе.

— Ты где? С тобой все хорошо? Что произошло? Ты сбежала от Марата?

— Да, я сбежала от Керимова. Пока не могу сказать, где нахожусь. Но со мной все в порядке, не переживай. Мне нужно забрать у тебя свой паспорт.

— Да, конечно. Где встретимся?

Я немного медлю с назначением места встречи. Что если за Полиной следят? Сначала мне нужно обезопасить себя и всех своих близких, а потом уже лично встречаться.

— Давай чуть попозже. Мне пока паспорт не к спеху. Только не говори никому, что у тебя мой документ.

— Да, конечно. Не переживай.

— До встречи, Полин.

— До встречи.

Я отбиваю звонок и возвращаю Соне ее мобильник. Несколько минут думаю, как быть дальше.

В итоге решаю пойти ва-банк.

— Сонь, можно воспользоваться твоим ноутбуком?

— Да, конечно.

Сажусь за компьютер, захожу в свою почту и пишу письмо. Если с кем-то и вести переговоры, то только с Керимовым-старшим. Возможно, он такой же псих, как и его сынок, но хотя бы дорожит своей репутацией и честным именем.

«Если не хотите, чтобы все узнали, какое хобби у вашего сына, мне нужны гарантии безопасности.

Даша».

Далее прикрепляю аудиозапись и отправляю письмо отцу Марата.

Отец Марата реагирует быстро. Уже через час в моей почте ответное письмо с предложением увидеться тет-а-тет. Мне страшно встречаться с ним наедине, да и Дима с Соней категорически заявляют, что не отпустят меня одну. Но пойти на встречу все-таки надо. Я должна получить гарантии безопасности.

Тогда мы не придумываем ничего лучше, чем, чтобы Дима пошел со мной. Булат Талгатович назначает встречу днем в ресторане. Довольно популярном, судя по отзывам в интернете. Меня же не будут убивать средь бела дня в людном месте? Надеюсь.

Мы с Димой приходим на десять минут раньше назначенного времени. В зале заведения довольно много людей. Я сажусь за столик, забронированный на имя Булата Керимова. Дима садится за соседний. Мы делаем вид, что не знакомы.

Отец Марата появляется вовремя. Как только он переступает порог ресторана, я включаю диктофон. На всякий случай. Всегда хорошо и свежо выглядящий Булат Талгатович сейчас хмурый и осунувшийся, как будто не спал несколько ночей подряд. Находит меня глазами и направляется к столику.

— Добрый день, — здороваюсь первой.

— Давай без лишних прелюдий. Что произошло в номере и что ты хочешь?

Из места сразу в карьер. Так даже лучше.

— Вы слышали на аудиозаписи, что произошло. Ваш сын — маньяк.

Булат Талгатович стойко выдерживает мое обвинение.

— Марат изнасиловал тебя?

Упоминание об изнасиловании, словно пощечина. Хлёсткая, больная. Мозг моментально восстанавливает ощущение удушья ошейником, а затем привкус тёплой крови во рту.

— Вы все слышали.

— Что ты хочешь за молчание?

— Гарантии безопасности. Что меня не будут искать, преследовать, что мне не будут мстить. Я хочу, чтобы меня оставили в покое. И вы, и мой отец. Я знаю, у вас есть на него влияние. Я хочу, чтобы обо мне все забыли. Меня для вас больше не существует.