Я (не) буду твоей - Инна Инфинити

Смолов слегка отшатывается назад. На не сбрасывает мои руки. Стоит, не шевелясь. Глажу его по щекам. Делаю маленький шаг, чтобы встать еще ближе. Земля под ногами плывет от того, что касаюсь любимого лица. Так хочу прижаться, так хочу поцеловать.

Почему Витя замер, как памятник? Почему не прикоснется в ответ?

В его глазах немой вопрос. Я знаю, какой. Опускаю руки с лица на плечи и веду ниже. Дохожу до ладоней. Сжимаю, но Витя не сжимает в ответ. Все еще вопрошает глазами. Тогда я расстегиваю пуховик и притягиваю правую ладонь Вити к своему животу.

Глаза Смолова резко расширяются, затем опускаются на мой округлившийся животик. Его хорошо видно под обтягивающей водолазкой.

— Даша… — выдыхает и замолкает. Замечаю, как задрожали его губы.

— Еще неизвестно, мальчик или девочка. Но я подумала, что если мальчик, то Андрей, а если девочка, то Алиса. Как тебе?

Витя еще стоит в оцепенении несколько секунд, а затем рывком притягивает меня к себе.. Сжимает в объятиях, зарывается лицом в волосы на затылке.

— Прости меня, — шепчу сквозь ком в горле. — Я так перед тобой виновата.

Витя целует мои волосы, висок, щеку. Делает это так жадно, как будто давно хотел. Соприкасаемся лбами. Дышим одним воздухом, дышим друг другом.

— Мне нравится и Андрей, и Алиса.

Из горла вырывается всхлип, который подавляла с самого начала разговора.

— Даша, я так скучал.

Слезы градом текут по щекам. Он меня простил! Простил!

— Витя, я жить без тебя не могу.

— А я без тебя.

Смолов снова опускает ладонь на мой животик. Гладит его и улыбается. И вдруг в этот момент мы оба чувствуем что-то странное. Я даже перестаю всхлипывать. Витя продолжает держать руку на животе, хмурится.

— Что это? — растерянно спрашивает.

Непривычное и немного странное ощущение повторяется. И я догадываюсь, что это.

— Кажется, наш малыш первый раз толкнулся.

— А я думала, ты перестал снимать этот дом, — говорю, когда мы с Витей заходим к нему.

Как же я скучала по этому лофту! Как по родному. У Вити меня всегда окутывало ощущение, что я дома. В особняке отчима такого ощущения не было, хотя я прожила там почти двадцать лет. Может, поэтому так легко и рассталась с ним, отдав Керимовым.

— У меня здесь аренда оплачена на несколько месяцев вперед. Но нам придётся перебираться во что-то попросторнее, когда родится ребенок.

Опускаюсь на диван и блаженно прикрываю веки. Вдыхаю глубоко воздух. Мне нравится, как здесь пахнет. Витей.

— Здесь довольно просторно.

— Тут одна спальня и кухня-гостиная. Детскую негде сделать. Да и хватит уже снимать, надо свое покупать. Я пошел в душ.

Витя скрывается в ванной, и я остаюсь одна. Грудь переполняет щемящая тоска. Даже не могу понять, почему. Вроде бы все наконец-то хорошо, а все равно грустно. Может, еще не оправилась от пережитого шока. Может, до конца не могу поверить, что Витя меня простил и все трудности позади.

Я не знаю, рассказывать ли Вите о том, что Марат меня изнасиловал. Мы отложили разговор до приезда домой, чтобы не посвящать в подробности нашей жизни таксиста. Я боюсь, что Смолов снова взорвется, отыщет Керимова и на этот раз точно убьёт. А еще боюсь, что Витя больше меня не захочет. Боюсь, что посчитает меня грязной, испорченной, второсортной. Потому что я саму себя именно такой и считаю.

Умом понимаю, что это глупо, что Витя никогда так про меня не подумает и что я ни в чем не виновата. А все равно не могу избавиться от чувства грязи. Я как будто вся ею вымазалась. Произошедшее в номере отеля снится мне почти каждую ночь. Снятся цепи, ошейники, безумные глаза Марата. Снится, как тёплая кровь заполняет рот. Подскакиваю посреди ночи и долго дрожу в холодном поту, пока не осознаю, что это был лишь сон и я теперь в безопасности.

Странно, ничего подобного со мной не было, когда меня пытались изнасиловать в день знакомства с Витей. Я даже почти не вспоминаю то происшествие. Но то, что со мной сделал Марат, без преувеличения сломало меня.

— В тюрьме начинаешь ценить такие простые вещи, как горячая вода.

Витя выходит из ванной и следом за ним гостиную заполняет пар. Смолов, как он любит после душа, в одних спортивных штанах и с голым торсом. Садится рядом со мной на диван.

— Иди ко мне, — притягивает к себе на грудь.

Утыкаюсь в его тёплую шею с капельками воды. Кожа пахнет гелем для душа. Раньше я очень любила этот запах и моментально от него возбуждалась, а сейчас почему-то этого не происходит. Наоборот, меня окутывает страх перед возможной близостью с Витей.

— Хочу тебя, — шепчет и просовывает руки под водолазку, гладит под ней грудь. — Во время беременности же можно заниматься сексом?

Его член уже выпирает из штанов. Непонятно откуда взявшийся ледяной ужас делает мое тело деревянным и почти неподвижным.

— Врач рекомендовала мне половой покой.

К счастью, я не лгу, а говорю правду. Синяк от удара Марата в бок еще не сошёл, большая удача, что малыш не пострадал. Врач сказала, что на всякий случай лучше пока воздержаться от интимной близости.

— Да? Ну ладно, — разочарованно произносит.

Вот только после этих слов Витя не выпускает меня из рук, а продолжает гладить грудь. Даже просовывает ладонь под лифчик.

— У тебя грудь стала больше, — восхищенно произносит. — Это из-за беременности?

— Да.

— Класс, мне нравится, — довольный, как слон.

— Это проблема, что мне нельзя заниматься сексом?

— Нет, что ты. Подождём, сколько надо.

— А если надо будет ждать до самых родов?

— Значит, будем ждать до родов. Ничего страшного.

Я хочу попросить Витю убрать руки, но боюсь это делать. Вдруг он что-то заподозрит? Раньше, когда он меня трогал, я чуть ли не мурлыкала от наслаждения. Витя знает, что я люблю его прикосновения.

Но сейчас мое тело не откликается. Наоборот, я сжалась, напряглась, закаменела.

— Вить, не надо, — все-таки прошу его и, не дожидаясь, когда отпустит, сама выпутываюсь из объятий. — Врач сказала, нельзя, — быстро добавляю, чтобы не обиделся.

— Трогать друг друга тоже нельзя?

— Трогать, конечно, можно, просто я боюсь возбудиться. Лучше не надо.

— Хорошо. Тогда просто тебя обниму.

И он снова притягивает меня к себе. На этот раз действительно только обнимает и дышит в волосы.

— Я с ума без тебя сходил.

— А я без тебя, — шепчу.