Ярче солнца - Бет Рэвис

— Док, — предупреждающе говорит он.

Тот наконец поворачивается.

— Кораблю нужен лидер. И у нас остался только один Орион.

— У нас есть лидер, — говорю я, становясь рядом со Старшим.

Доктор улыбается печальной, ироничной Улыбкой.

— Он мог бы стать лидером. Если бы у него было еще несколько лет подготовки и совсем не было тебя. — Я гневно фыркаю, но Док только головой качает. — Нам нужен контроль. Настоящий лидер.

У меня вырывается резкий, глухой смех, и только через секунду я понимаю, что издала этот звук сама.

— У нас есть лидер. И Старший никогда не позволит вам вернуть прежние порядки.

Теперь смеется Док, мягко и низко.

— Ох, Эми, — вздыхает он. — Ты так медленно соображаешь. Если вообще соображаешь.

Я оборачиваюсь к Старшему за поддержкой.

Он смотрит на меня отупевшим, пустым взглядом.

— Старший? — зову я, и мой голос ломается от страха.

Из-за спин ребят выходит Виктрия.

— Прости, — говорит она, и бледно-зеленые обертки пластырей падают на пол. — Я просто хочу вернуть Ориона.

В ее руках оказывается пистолет, маленький револьвер с крупнокалиберными пулями.

— Где ты его…? — изумляюсь я.

— Док дал. Он знал… знал, что мне нужна защита. И когда он сказал, что может вернуть Ориона… Я решила помочь.

У меня отпадает челюсть. Я столько новых граней видела в Виктрии — несчастная влюбленная, жертва, позабытая подруга, — но не подозревала, что она может быть еще и предательницей.

Подойдя, она становится между Доком и замороженным телом Ориона. И ни на секунду не опускает пистолет.

Старший и Барти пялятся в пустоту перед собой. На шеях у них бледнеют зеленые пластыри.

— Нет, нет, нет, — шепчет Эми.

Ее слова мне напоминают… что-то.

Но все так… медленно.

— Не подходи, — говорит Док.

Я изо всех сил пытаюсь вникнуть в ситуацию… понять…

— Ты как? — спрашивает Эми.

Нормально, а как же еще.

Док. Держит что-то вроде половинки апельсина. Горчично-желтого цвета.

— Я нас всех взорву, — говорит Док. — Если понадобится. Нужно защитить корабль. Или можно просто приказать Виктрии тебя застрелить. Да. Так и сделаем. Так будет чище.

— Я… я не умею, — произносит она тихо.

— Это очень просто, солнышко, — говорит Док мягко. — Просто направь его и нажми на спусковой крючок. С такого расстояния ты не промахнешься.

Его слова что-то значат. Это точно.

Но… что?

Эми плачет. Одинокая слезинка прячется в уголке правого глаза, но я замечаю.

Не могу ничего сделать.

Слова плавают вокруг. Громкие. Злые. Обвинения.

— Если он будет мешать, — добавляет Док, — может, лучше и его убить.

— Не надо! — вскрикивает Эми, вставая передо мной.

Мир серый.

И расплывается.

— Старший! — громко командует Док. — Покажи мне, что у тебя в кармане!

Я показываю.

Провода.

Красивые.

Красный.

Желтый.

Черный.

Провода.

— Вставь их обратно в водяной насос, — командует Док. — Ты ведь и сам этого хочешь.

Да.

Хочу.

Я иду к насосу, которым добавляют в воду фидус.

Что-то меня останавливает.

Что-то тянет меня назад.

Я стараюсь идти.

Но не двигаюсь.

— Эми, — предупреждает Док. — Не пытайся его остановить.

— Старший, — шепчет мне в ухо голос Эми. — Старший, борись. Борись с этим. Ты не хочешь включать насос. Не хочешь возвращать на корабль наркотик. Ты справляешься и так. Борись. Будь собой.

— Эми, — предупреждает Док еще раз. — Ты ведь знаешь, я тебя убью. Или его. Ты знаешь.

Ноги поднимаются и опускаются, и я двигаюсь вперед.

К насосу с фидусом.

Чтобы вставить обратно провода.

Я ведь всегда знал, что придется.

Старший стоит у фидусного насоса с проводами в руке, но ему, кажется, не под силу их подключить. Он не двигается, просто пялится на панель. Интересно, как давно он носил эти провода в кармане? Получается, клал их туда каждый день, одеваясь, как я надевала крестик и прятала волосы. Зачем он таскал их с собой все это время? Для того ли, чтобы помнить, что было раньше и что не должно повториться… или он хотел напомнить себе, что может править, как Старейшина, если захочет?

Док смотрит через стекло на Ориона.

— Он доверился мне. Я подарил ему жизнь. Помог сбежать. Он долго скрывался от меня — я не знал, что он стал регистратором, не знал, что все эти годы он был так близко. Но прежде чем вы заморозили его, он рассказал мне свои секреты. А я не предам его доверие так, как вы.

Док двигается к Старшему. Пытаюсь увязаться за ним, но Виктрия преграждает мне путь, у нее дрожит рука — не привыкла к весу пистолета, да и держит она его неудобно. Но это все не так уж важно… ей нужно только нажать на спусковой крючок, и мне конец.

Настороженно окидываю ее взглядом, замечая страх на лице, ручейки пота на шее. Ей не хочется это делать, не хочется в меня стрелять, но она сейчас похожа на загнанного зверя, а загнанный зверь готов на все, чтобы спастись.

Я замираю.

— Ох, Старший, я пытался тебя предупредить, честно пытался, — вздыхает Док, мягко забирая провода у него из рук. — Столько раз говорил: следуй за лидером.

— Вы сумасшедший, — огрызаюсь я. — Старший и есть наш лидер!

Док оборачивается и смотрит на меня, будто оценивая, и в итоге, кажется, остается недоволен.

— Я искренне надеялся, что он может стать Старейшиной. Я дал ему три месяца. Но все больше и больше людей начинали возмущаться. Стало ясно, что он безнадежен. А потом появился Барти, — презрительно ухмыляется он.

Мой взгляд перебегает на Барти и зеленое пятно у него на шее.

— Барти думал, что сможет начать революцию. — Док закатывает глаза. — Его попытки были неплохи… взломать пленки и вай-комы умно… но все же он слишком нерешителен. Ему не хватает того, что нужно, чтобы встать во главе настоящей революции. Кроме того, — добавляет Док, — я не мог позволить, чтобы волнения превратились в настоящий мятеж. Как только у нас снова появится настоящий лидер, все мысли о восстании исчезнут.