Виринея, ты вернулась? - Александра Миронова

– Пятнадцать.

– Ага, значит, вы родили в восемнадцать. И что? Жизнь не остановилась? Сильно страдали из-за отсутствия клубов? С подружками тоже по кафе бегать хотелось? – Петр сделал шаг по направлению к Вере и теперь нависал над ней, как скала Прекестулен над водами Люсефьорда.

– У меня не было никакой жизни до того, как я родила Олю. Мне было нечего терять. Я выросла в этом доме, – тихо ответила Вера.

Петр осекся.

– И поверьте, если бы у меня имелся выбор, я бы ни за что не вернулась сюда добровольно. К такой жизни.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

– Возьмите, это Константин передал для Верочки. – Вера снова протянула Петру большой пакет. – И я хотела предложить – приносите мне Веру вечером, я могу с ней побыть, а вы займетесь работой, например.

– Вы не должны…

– Конечно, не должна. Но я хочу. Чувствуете разницу?

Петр протянул руку и взял пакет.

– Спасибо. Мне это действительно поможет, – наконец кивнул он.

– Давайте мне девочку сейчас, а сами поспите, вам это необходимо, – предложила Вера.

– Вам точно не помешает? – все еще колебался Петр.

– Точно.

Спустя пару минут Вера вернулась домой, неся с люльке маленькое сокровище. Девочка, накормленная и ухоженная, сладко спала. Вера поставила люльку на стол в большой комнате и заглянула к дочери. Та была погружена в чтение книги.

– Что читаешь? – поинтересовалась Вера.

Оля вздрогнула и закрыла книгу.

– Да так, взяла в библиотеке.

Вера бросила внимательный взгляд на переплет, но книга была обернута в импровизированную обложку из старой газеты. За дочерью Вера не шпионила – проверять телефон, ящики стола, одежный шкаф считала ниже своего достоинства. Ну найдет она там пачку сигарет, и что? Заставит их съесть? Гораздо более эффективным Вера считала профилактические меры. Поэтому всегда открыто говорила с Олей на любые темы.

– У нас гости, – сообщила она.

– Кто? – оживилась Ольга.

– Маленькая девочка.

– И Настя?

– Нет. Настя вряд ли придет к нам в гости. Ты голодна?

Оля замотала головой:

– А что с Настей?

– Настя ушла.

– В каком смысле?

– В прямом. Она ушла из дома. Теперь Петр сам растит малышку, а я предложила ему помогать хотя бы несколько часов в день. Нам же не сложно, правда?

– Нет, но как она могла уйти и оставить дочку?

Пятнадцать лет. Какое прекрасное время.

– Такое случается.

– Она еще вернется?

– Не знаю. – Вера пожала плечами и вышла из светелки, на ходу кидая дочери: – Побудешь с малышкой?

Оля последовала за ней. В руках книга.

– Мама, а что тогда произошло? Ну, когда Настя рожала.

Вера повернулась и посмотрела на дочь. Все равно она собиралась поговорить с Ольгой еще раз о даре и о том, почему не хочет, чтобы Оля имела к нему какое-либо отношение.

– Присядь, – кивнула Вера. Оля села за стол, а Вера устроилась на подоконнике, собралась с мыслями. – Я вмешалась. И изменила ход событий.

– Как это? – не поняла Оля.

– Вот так. Если бы не я, то Настя и Верочка умерли бы. У Насти были очень тяжелые роды, ей обязательно следовало рожать в больнице под присмотром врачей. Дома она должна была умереть вместе с малышкой.

– Ты правда можешь помешать смерти? – Оля широко распахнула глаза, значит, тетка не соврала.

– Могу, – кивнула мать.

– Это же круто! – Глаза Оли снова загорелись. – Это означает быть всемогущей, как бог.

– Думаешь? – Вера пристально посмотрела на дочь.

– Ну конечно, мама, это же так прекрасно, когда можно спасти кого-то! – горячо заговорила Оля, вставая со стула, подходя к матери и глядя на нее восторженными глазами.

– А потом этот кто-то оживает, бросает грудного ребенка и уходит из семьи, – усмехнулась Вера и уставилась на дочь.

Оля сделала шаг назад. Глаза потухли. В голове вихрем носились мысли. Да, конечно, это плохо, когда мать бросает ребенка, невозможно, недопустимо, но, с другой стороны, разве лучше, если бы они умерли? Оля не знала правильный ответ. Слишком мало опыта, слишком мало лет за плечами. Голова шла кругом. Сегодня Даша обрисовала ей перспективы практически мирового господства, а тут мама в двух словах объяснила, что дар может сломать жизнь сразу нескольким людям.

Верочка закряхтела, Оля отвлеклась на нее. Она была рада возможности отвернуться от матери. Казалось, та видит ее насквозь. Еще раз девочка порадовалась предусмотрительности тетки, которая не разрешила ей взять домой огромную амбарную книгу, в которую покойная прабабушка записывала наблюдения за растениями – какой силой они обладают, когда их необходимо собирать, каким образом сушить, чтобы не лишить силы.

Сегодня в гостях у тетки Оле показалось, что она открыла дверь в совершенно другой мир. Листая страницы старой амбарной книги, вглядываясь в выцветшие чернила, чтобы не упустить ни единого слова, Оля чувствовала себя усталым путником, наконец вернувшимся в родной дом из далекого путешествия.

С теткой они договорились о том, что та будет забирать Олю каждый день из школы и привозить на пару часов к себе, чтобы дать девочке возможность учиться. Оля впервые в жизни обманывала мать и страдала оттого, что не могла поделиться с ней всем, что узнавала. Ведь мать была ее лучшей подругой. Оля даже немного злилась на Веру. Теперь, когда Сашка взял ее под покровительство, все в школе хотели с ней дружить. Она болтала на переменах с Катей и Ирой, у них даже появились общие секреты. Обе девочки были влюблены в Сашку, но скрывали это друг от друга, открываясь только Оле. Та медленно, словно старый сосуд, давно ссохшийся внутри, наполнялась влагой человеческого доверия, тепла и собственной значимости. Ей нравилось это чувство. Нравилось, когда девчонки ждали ее во дворе и пытались даже соперничать за право дружбы с ней. И ей очень хотелось разделить все это с матерью.

Оля знала о комплексах Вероники, единственной дочери начальника полиции, как та страдает из-за заикания. И как мучает Катю, внучку директора школы, то, что бабушка доживает свои последние дни. Девочка настолько тяжело переживала это, что перестала спать. Оля попробовала обратиться к матери с просьбой помочь старушке, но получила такой яростный отпор, что больше не поднимала эту тему.

Ах, если бы она была способна помочь сама! Олю полюбили бы еще сильнее, и она бы никогда не была одинока. Ей хотелось ночи напролет читать записи, дневники, книги, чтобы как можно скорее овладеть даром и помогать людям. В отличие от мамы она стремилась к этому всей душой. Да, она признавала мамины аргументы, но стоило пройти часу или двум, как в душе девочки не оставалось им места. Теперь там безраздельно царило желание стать повелительницей людских судеб. Спасительницей человечества.