Расстрелянная разведка - Владимир Антонов

У Сосновского округлились таза:

— Да, все это было именно так.

— Вы встречались с этой дамой, — продолжал комиссар Зару­бин, — в специально арендованной для этой цели вилле.

Сосновский терял самообладание. Он вытащил из-за пазухи конец вафельного полотенца и вытер взмокшее лицо.

Я продолжала вопросы. К Сосновскому "возвращалась" память. Он стал более определенен в ответах, но Василий Михайлович каж­дый раз уточнял и неправильно названный адрес, и номер и марку машины, и стоимость умопомрачительных приемов, которые он задавал, и грандиозные счета в ресторанах, и оплату массажистов, и даже клички лошадей в его конюшне.

Сосновский уже не пользовался полотенцем, он просто ладонями смахивал пот с лица. Затем он встал, поклонился и сказал:

— Я восхищаюсь искусством советской разведки. Вы знаете обо мне больше, чем я сам, и я готов мобилизовать свою память и ответить на все, что вас интересует.

Когда он стал рассказывать о полученной им информации в отношении военных планов Гитлера, мы поняли, что Гиммлер под­брасывал полякам дезинформацию, которая была призвана создать впечатление, будто у Германии нет никаких планов в отношении Востока, в том числе и Польши, что все ее помыслы, мол, обращены только на Запад — на Францию и Англию. О том, как фактически развивались события после 1939 года, Сосновский не знал, так как был в заключении, в германской и польской тюрьмах, а затем попал к нам».

Двух агентов, завербованных Сосновским, советской разведке удалось перевербовать буквально накануне войны. Поступавшая от них информация, в том числе из МИД Третьего рейха, свидетель­ствовала о неизбежности военного столкновения Германии и СССР. Вскоре развитие событий полностью подтвердило эти прогнозы. Работа с этими агентами продолжалась до 1942 года.

После того как Зубов помог завербовать Сосновского, Судоплатов предложил Берии использовать разведчика для разработки князя Радзивилла. Это предложение было одобрено наркомом. Зубова пере­вели в камеру Радзивилла, где он находился в течение месяца. Впо­следствии, как свидетельствовал Павел Судоплатов, князь Радзивилл был завербован с помощью Зубова. В годы войны планировалось его использование в качестве агента влияния советской разведки. Правда, в архивах разведки каких-либо сведений относительно успешно проведенных им операций не имеется.

Условия содержания разведчика в тюрьме несколько изменились. Находясь под стражей, Зубов, в сопровождении конвоира, мог хо­дить в поликлинику НКВД на медицинские процедуры. Однако из заключения он так и не вышел.

Началась Великая Отечественная война, первый этап которой был трагичным для Красной Армии. Неудачным было начало и для советской внешней разведки, которая в первые же месяцы потеряла связь с источниками информации как в Германии, так и на территории оккупированных ею стран. Кроме того, из-за необоснованных массовых репрессий против советских развед­чиков, пик которых пришелся на 1938 год, разведка испытывала острую нехватку квалифицированных кадров. Судоплатов и его заместитель Эйтингон предложили Берии освободить из тюрем бывших сотрудников разведки и госбезопасности и получили на это согласие.

Павел Судоплатов затребовал для ознакомления дело на Петра Зубова и на ряд других разведчиков, о судьбе которых ему ничего не было известно. Из документов следовало, что Зубов был арестован по личному указанию Сталина. К сожалению, Шпигельглас, Карин, Малли и некоторые другие разведчики, которые являлись крупными специалистами по проблемам Германии и могли бы принести неоце­нимую пользу, к тому времени были уже расстреляны.

После освобождения из заключения Петр Яковлевич по хода­тайству Судоплатова был назначен начальником германского отде­ления Особой группы, преобразованной в феврале 1942 года в 4-е управление НКВД СССР. В годы войны он руководил подготовкой и заброской в тыл врага специальных разведывательных групп, в том числе для восстановления утраченной связи с так называемой «Красной капеллой».

2 июля 1941 года работники советского посольства в Берлине, а в их числе и сотрудники резидентуры НКВД, были вывезены нем­цами в Болгарию, а оттуда через нейтральную Турцию возвратились в СССР. Связь с агентурой советской разведки НКВД в Германии была утрачена. Центр не смог сообщить радисту «Красной капеллы» новую длину волны для радиопередач, поэтому связь приобрела одно­сторонний характер: Ганс Коппи передавал радиограммы от Арвида Харпака, но Москва хранила молчание. Радиоцентр советской раз­ведки был расположен на границе Белоруссии с Польшей и уже с первых дней войны прекратил свое существование.

Руководство немецкого сектора доложило начальнику внешней разведки Павлу Михайловичу Фитину, что для налаживания устой­чивой связи с «Красной капеллой» необходимо направить в Берлин надежного курьера-связника. После тщательной проверки были отобраны два опытных агента. Пройдя интенсивную подготовку, в которой принимал непосредственное участие и Зубов, они в конце 1941 года были переброшены по воздуху в Лондон. Предполагалось, что в соответствии с имевшейся договоренностью о сотрудничестве между британской разведкой МИ-6 и советской разведкой агенты от­работают в Англии прыжки с парашютом, а затем будут заброшены в немецкий тыл. Однако во время одной из тренировок на английском полигоне один из агентов получил серьезную травму и был госпи­тализирован. От плана их заброски в Берлин пришлось отказаться. Руководство советской разведки приняло решение направить в Гер­манию другую пару радистов, не прибегая к услугам англичан.

Выбор пал на двух немецких антифашистов—Альберта Хесслера (псевдоним «Франц») и Роберта Барта («Бек»). «Франц» должен был проникнуть в Берлин под видом рядового вермахта и по паро­лю восстановить связь с членами руководства «Красной капеллы» Арвидом Харнаком и Харро Шульце-Бойзеном. В дальнейшем ему предстояло установить устойчивую связь с Центром, используя свой личный шифр. Бели бы по каким-либо причинам этого сделать не удалось, «Франц» должен был прибегнуть к помощи «Бека», кото­рый имел собственную рацию и отдельный шифр. План-задание для радистов был подписан Фитиным и Судоплатовым и утвержден Берией.

В начале августа 1942 года «Франц» благополучно добрался до Берлина. Он сразу же предпринял попытки восстановить связь с Мо­сквой. Однако его усилия увенчались успехом только в сентябре.

3 и 31 сентября его рацию наконец-то услышали в Москве. Од­нако установить с ним надежный двусторонний радиообмен Центру так и не удалось.

«Бек» также сообщил 9 сентября о своем прибытии в пункт на­значения, после чего связь с ним была утрачена. А в начале октября 1942 года оба передатчика заработали как по мановению волшеб­ной палочки. Правда, ничего существенного из Берлина от них не поступало, однако в шифртелеграммах содержалась информация о том, что немецкие антифашисты испытывают затруднения, а часть агентурной группы арестована.

14 октября 1942 года «Бек» передал условный сигнал о том, что он работает под контролем гестапо и что «Франц» арестован. По­ступившую от него шифртелеграмму Центр так и не смог расшиф­ровать. На сигнал тревоги в Москве не обратили внимания. Более того, «Беку», сообщившему об аресте «Франца», были переданы условия явки к исключительно ценной агентуре. В дальнейшем «Бек» сообщил, что все эти явки провалены.