Гагаи том 1 - Александр Кузьмич Чепижный

— На сходке крестьян Крутого Яра, — докладывает заворг райпарткома, участвовавший в проверке, — Пыжов игнорировал организационную, разъяснительную работу при создании колхоза, угрожал единоличнику Кондрату Юдину наганом, чем злостно нарушил принцип добровольности. Пыжов обобществил мелкий домашний скот и птицу, допустив на практике типичный левацкий загиб.

Изот поглядывал на Заболотного, важно и многозначительно кивавшего после каждой фразы докладчика, на членов бюро, которые внимательно слушали заворга, на Громова, окутавшегося клубами табачного дыма — какого-то непривычно натянутого, словно окаменевшего в своей суровости.

— Пыжов, — продолжал заворг, — открыл в колхоз дорогу чуждым элементам, пригрел явного врага Маркела Сбежнева, который вел подрывную деятельность против Советской власти и соцстроительства в деревне, сознался и осужден на десять лет. Налицо, товарищи, тенденция на врастание кулака в социализм — правый уклон в действии.

Заболотный удовлетворенно кивнул, безмолвно поддерживая и одобряя выводы докладчика. Это он настоял провести оперативку. Ему надо было заручиться поддержкой, чтобы не допустить разногласий на заседании бюро. Далеко идущие планы Заболотный держал при себе.

Изот наблюдал, слушал, хмурился. Вообще-то он успел хорошо, со всеми подробностями, узнать о тех событиях, которые произошли без него. Не только от Тимофея — от людей узнал. Все выглядело совсем иначе, чем это сформулировано в докладе комиссии. И он забеспокоился, предчувствуя недоброе. Ведь если и дальше так пойдет, недолго Тимофею и партбилета лишиться.

— Наконец, был факт самоуправства, нарушения законности, — вел заворг. — Пыжов самовольно арестовал единоличника Емельяна Косова...

— Лишенец он, — возразил Изот. — Раскулаченный.

— Этим самым, — не обращая внимания на реплику Изота, говорил докладчик, — Пыжов возрождает анархизм, терроризирует крестьянские массы.

Изот заерзал на стуле, снова не выдержал:

— Зачем же так? Я сам был там, когда брали Косова. Арестовать его разрешил председатель сельсовета. Говорил же вам Верзилов, что давал такое разрешение.

Заболотный, довольный, что так быстро дались ему в руки нужные факты, что, пожалуй, одним из первых сможет откликнуться на важнейший партийный документ и тем самым обратит на себя внимание начальства, услышав Изота, поморщился, укоризненно заговорил:

— Замарать себя в таком грязном деле... И кто же это? Секретарь партийной ячейки! Прискорбно. Очень прискорбно. Я думаю — этот факт тоже следует отметить. Сразу же после статьи, после постановления секретарь партячейки позволяет себе...

— А вы знаете, что Косов исчез? — спросил Изот. — Только оказался на свободе, и — дай бог ноги.

— Мы не поведение Косова здесь обсуждаем, — отрезал Заболотный. — Косов нас не интересует.

— Вас может быть, а нас не может не интересовать. У нас преступления остались нераскрытыми. — Глянул на начальника отделения милиции. — Да-да, товарищ Недрянко. Не случайно, видно, Косов пустился в бега. Значит, стоило заняться им.

— Позвольте, но должен быть какой-то порядок, — повернулся Заболотный к Громову. — Так мы никогда не решим вопрос.

Громов постучал карандашом по столу, сердито сказал:

— К порядку, товарищ Холодов.

После разговора в окружкоме и выговора, который записали ему в личное дело, Громов как бы другими глазами взглянул на то, что происходило у него в районе, на деятельность Тимофея Пыжова. Этому способствовали и те столкновения, которые произошли у него с Тимофеем, И своеобразное толкование фактов Заболотным, увидевшим в деяниях Тимофея то, чего он, Артем, не замечал. Но все же Громов не мог полностью согласиться с выводами комиссии, не мог всю вину возложить на Тимофея.

— Какой же то порядок — не замечать очевидного? — не унимался Изот. Столкнувшись вплотную с жизнью села, проанализировав ошибки, в которых обвиняют Тимофея, он пришел к выводу, что в тех условиях мудрено было не сбиться с верного пути. — Большинство местных работников, — продолжал убежденно, — поступали так же, как Тимофей Пыжов.

Изота поддержали некоторые члены бюро.

— Что верно, то верно.

— Пыжова мы сами послали на село, сняв с паровоза.

— Обвинить легче всего.

— Работал ведь под началом райпарткома, — вставил Изот.

Громов опять постучал по столу, уставился на Изота.

— Может быть, райпартком учил его наганом размахивать? — заговорил он сурово. — Или мы одобряли его шашни с кулацким элементом? Я лично предлагал ему убрать Сбежнева из колхоза.

— Товарищ, видимо, не понимает, — поспешил Заболотный поддержать Громова. Откинувшись к спинке стула, барабаня пальцами по большому пухлому портфелю, который лежал у него на коленях, снисходительно продолжал: — Товарищу нужно разъяснить. Обезлички в этом вопросе не может быть. Партия не позволит валить на себя ошибки заблуждающихся отдельных своих членов. Тем более не намерена терпеть происки врагов. Некоторым, — подчеркнул он, выразительно взглянув на Изота, — еще не ясно: ошибки ли это у Пыжова, как следствие политической слепоты, или — злой умысел. Уж кто-кто, а мы, политические работники, обязаны разбираться в этих вопросах. У меня, например, сомнений нет. Из какой семьи вышел Пыжов? Или вы не знаете? Так спросите у жителей, как это сделал я, и вам скажут: из «разбойного гнезда» махровых собственников, кулаков.

— Он этого не скрывает, — дал справку заворг. — В анкете так и указывает.

— Тем хуже для него, — проговорил Заболотный. Он полистал блокнот: — А в жены, как вы думаете, кого взял? — таинственно спросил, надеясь увидеть на лицах своих слушателей замешательство и недоумение. — Оказывается... дворянку!

Но никакого замешательства и удивления это сообщение не вызвало. Прошлое Елены.для сидящих в этом кабинете не было секретом.

— В Первой Конной армии воевала, — сказал Громов.

— Вот как? — опешил Заболотный, но тут же заметил: — Между прочим, куда только не проникала вражеская агентура...

— Ив партии с восемнадцатого года, — вставил Изот.

— Да-да, — проговорил Заболотный. — Тылы подготовлены как нельзя лучше. Не видеть этого?.. — Он недоуменно пожал плечами, помолчал, уверенно продолжал: — По всему видно, чистка у вас прошла не на высоте. Все это еще более укрепляет во мне уверенность, что мы имеем дело с опытным противником. Вы знаете, что он сказал нам во время проверки? «Кто же я, наконец: левый загибщик или правый уклонист?» Да, так и заявил. И вполне резонно ваши товарищи из комиссии ответили, что одно другого не исключает. Ибо это действительно демагогическое заявление, суть которого не трудно понять каждому, окончившему школу политграмоты. Это была попытка смазать существо дела, отвести от себя удар, перенести обсуждение конкретного, практического вопроса в