Разделенные - Нил Шустерман

– Ни фига себе! – восклицает Хайден. – Первые Хлопки!

– Все это происходило во время Хартланской войны, – указывает Коннор. – Нация разрывалась на части между сторонниками Жизни и сторонниками Выбора. Все беспокоились о нерожденных детях, а уже родившихся совсем забросили. Ну, то есть ни школ, ни работы, ни перспектив на будущее. Не удивительно, что детишкам крышу снесло!

– Да. Разрушим все старое и начнем заново…

– Ты их осуждаешь?

Тут до Коннора доходит, почему этому не учат в школе. Едва систему образования реструктурировали и подчинили корпорациям, данные о том, насколько дети были близки к свержению правительства, попали под запрет. Дети обладали великой силой, и это следовало держать в тайне.

Ссылки ведут Коннора и Хайдена к знаменитому видеоролику: подписывается Соглашение о разборке, представители воюющих армий пожимают друг другу руки. А вон там, на заднем плане, – Адмирал, совсем еще молодой. Голос за кадром толкует о мире, заключенном между Армией Жизни и Бригадой Выбора, о мире, пролагающем путь к нормализации жизни страны. О бунтах подростков – ни слова. Однако в первые же недели после заключения Соглашения организована Инспекция по делам несовершеннолетних, колонии для Дикарей превратились в заготовительные лагеря, а разборка стала… образом жизни.

Правда обрушивается на Коннора с такой жестокой силой, что у него голова идет кругом.

– Боже мой! Значит, Соглашение о разборке было подписано не только ради прекращения войны! Его заключили, чтобы расправиться с «поколением террора»!

Хайден отстраняется от компьютера, будто боится, что он вдруг хлопнет и разнесет их в клочья.

– Адмирал, наверно, знал об этом.

Коннор качает головой.

– Когда его комиссия предложила Соглашение о разборке, он не верил, что люди пойдут на такое. А они пошли… потому что боялись своих детей-подростков больше, чем собственной совести.

Теперь Коннору ясно: Дженсон Рейншильд, кем бы он ни был, замешан в этом, но «Граждане за прогресс» приложили все усилия, чтобы стереть этого человека с лица земли.

Мэйсон Старки ничего не знает ни о Дженсоне Рейншильде, ни о «поколении террора», ни о Хартланской войне. А если бы и знал, то ему все это до лампочки. Из всех общественных дел ему небезразличен только «Клуб подкидышей».

Его мотивы эгоистичны и альтруистичны одновременно. Он не прочь вознести своих подкидышей на вершину славы, но только если все будут знать, что это сделал он и никто другой. А что? Почет должен доставаться по заслугам. Хвала великому иллюзионисту Старки, ведь созданные им иллюзии превратились в нечто очень даже ощутимое!

Старки надеется на тихий путч, но внутренне готов к любым событиям. Либо все пройдет как по маслу: Коннор проявит мудрость и сам отползет в сторонку, освободив место для лидера посильнее, либо… либо Старки раскатает его в лепешку. И угрызения совести Старки не страшат. В конце концов, хоть Коннор и прикидывается оплотом справедливости, он упорно отказывается спасать от разборки подкидышей.

– Мы берем детишек из тех семей, где риск поменьше, – объяснял Коннор Старки. – Не наша вина, что подкидыши всегда попадают в большие семьи и ситуация у них сложней.

Ну да, то же самое толковал и Хайден. Но, по мнению Старки, это не оправдание.

– Так значит, тебе наплевать, что их отдают на разборку?

– Нет! Но мы делаем только то, что в наших силах.

– Маловато же у нас силенок!

Вот тогда Коннор вспылил. Впрочем, в последнее время он взрывается все легче и все чаще.

– Будь твоя воля, – заорал он на Старки, – ты бы начал взрывать заготовительные лагеря! Это не наши методы! Мы должны выиграть эту войну, но не так! Если ударимся в терроризм, власти в долгу не останутся – уничтожат все убежища Уцелевших!

Эх, с каким бы удовольствием Старки припер начальничка к стенке! Но он отступил.

– Ты извини меня, – сказал он. – Просто я не могу оставаться спокойным, когда дело касается подкидышей. Внутри все так и кипит.

– Твое кипение – вещь хорошая, – ответил Коннор, – но только если крышку не срывает!

Вот за это Старки с удовольствием треснул бы его по башке, но он лишь улыбнулся и ушел. Кстати, о крышках. Придет день, и посмотрим, кому будет крышка.

Пока Коннор с Хайденом вместе штудируют историю в «Ком-Боме», Старки в центре развлечений учит ребят простым карточным фокусам и приводит в восторг, «обманывая» на близком расстоянии. Уж в этом он мастер, ночью подними – сделает и не запнется. Это «час подкидышей» с семи до восьми вечера. Прайм-тайм – лучшее время суток. Под крыльями центра развлечений веет приятный ветерок. Старки просит одного из подкидышей принести напитки – не хочется подниматься из своего кресла. Денек выдался не из легких, и хотя сам Старки раздачей пищи не занимается, контролировать работу других – труд тяжелый и неблагодарный.

Дрейк, паренек, заведующий жизнеобеспечением, проходит мимо, окидывая их неприязненным взглядом. Старки платит ему тем же и мысленно ставит галочку. Когда он встанет у руля, первым делом выберет новых Апостолов из одних подкидышей, и тогда Дрейку придется самому грязь месить да куриный навоз сгребать. Много чего изменится, когда Старки станет командиром, и не дай Господь оказаться у него в немилости!

– Эй, может, ты оторвешь задницу от стула? Пошли, сыграем! – требует Бэм, наставляя на него бильярдный кий, словно гарпун. – Или боишься, что я расколочу тебя в пух и прах, и образу альфа-самца конец?

– Осторожно, Бэм, – предупреждает Старки. Он не станет играть с ней, потому что она выиграет. Первое правило в любом соревновании: никогда не принимай вызов, если гарантированно продуешь. Нет, он, конечно, проигрывает, когда играет с Коннором, но то совсем другое дело. Те проигрыши – намеренные, и Старки тщательно следит, чтобы все подкидыши знали об этом.

В дальнем конце улицы из «Ком-Бома» выходят Коннор и Хайден.

– Что это они затевают? – спрашивает Бэм.

Старки держит свое мнение при себе.

– По-моему, они друг к другу неравнодушны, – язвит один из подкидышей.

– Да ты сам пожираешь глазами задницу Коннора, Поли! – издевательски кривится Старки.

– Неправда! – вопит Поли, но судя по малиновому оттенку его физиономии, это истинная правда.

Наконец Старки встает из кресла, чтобы лучше видеть, как Коннор с Хайденом прощаются. Хайден направляется к туалету, а Коннор идет в свой маленький бизнес-джет.

– Они и с Трейсом тоже о чем-то трепались наедине, – замечает Бэм. – А с тобой, Старки, босс не секретничал, нет ведь?

Старки разъярен: Коннор что-то затевает, а ему не говорит! Но он скрывает свое бешенство.

– Какие еще секреты?! Он доволен питанием, вот и все.