Франсуаза Саган - Жан-Клод Лами

Реальность и легенда слились воедино в образе Франсуазы Саган. Спустя полвека после появления мирового бестселлера «Здравствуй, грусть!», который вызвал в обществе эффект электрошока, не угасает интерес к личности его автора. Действительно ли восемнадцатилетняя девушка, названная некогда Франсуа Мориаком на первой странице «Фигаро» «очаровательным монстром» французской литературы, явила собой образ-миф? Словно храбрый корсар бурных волн литературной повседневности, она бороздит неверные волны жизни, как истинный пират презирая порой опасность, бередя интерес хроникеров, заставляя пристально следить за своим рискованным путешествием.

В 1998 году появились ее мемуары «Страницы моей жизни» («Derrière l’épaule» — «Через плечо»). Она взглянула на свое прошлое сквозь призму перипетий своего жизненного и творческого пути, представив свою жизнь чередой кинокадров. Но это не автобиография. «У меня никогда не возникало желания написать историю своей жизни», — говорит она вначале. В самом деле, «проказница Лили» — Жан-Поль Сартр шутливо называл ее как героиню комиксов — любила иногда пооткровенничать. Однако деликатность ее сдерживает. Она всегда отказывалась судить что бы то ни было в принципе, она слишком уважает свою собственную свободу, чтобы в какой-либо мере препятствовать проявлению свободы окружающих. Потому биографы и эссеисты оказываются ни в коей мере не стесненными в своих интерпретациях, хотя и ограниченными требованием некоторой моральной элегантности. Пусть каждый обходится как может, убежденный в том, что, как ему кажется, знает. В любом случае они останутся при своих мнениях, даже если мудрость сердца заставит их погрузиться в хаос неуверенности и противоречий. Алан Вирконделе, автор книги «Очаровательный маленький монстр» («Un charmant petit monstre») скажет: «Миф живуч. Настолько живуч, что Франсуаза Саган сама однажды решила не пытаться его разрушить: это залог внутреннего равновесия и комфорта. Раз ее любят и желают видеть под вуалью ее легенды, она будет носить свою легенду, “как носят вуалетку”».

Пол Вандромм в книге «Франсуаза Саган, или Элегантность преодоления» («Françoise Sagan ou l’élegance de survivre») отметил: «Опыт страдания, это постоянное испытание на ее жизненном пути, оказался благотворен для творчества. Нельзя сказать, что это новое слово в литературе, но она привносит чистоту и глубину в душу тех, кто открывает для себя ее мир. Ее звучание тонко, но, преисполненное милосердием, оно обретает значительность».

Сама Франсуаза во вступительном слове к собранию своих произведений в серии «Букэн», издаваемой ее бывшим мужем Ги Шеллером, удостоила меня следующего посвящения: «Жану-Клоду Лами — этот увесистый труд, который он изучил до последней страницы с неизменным вниманием и пониманием, с дружеским расположением и огромной гордостью быть героиней его книг».

Франсуаза Саган в восемнадцатилетнем возрасте попала в жуткий водоворот большого успеха, в котором она рисковала захлебнуться. Несчастные случаи, приступы безумия, алкоголь, наркотики, случайные связи, судебные процессы, приговоры, любовь, смерть, — все это штрихи к портрету отчаянной женщины, избравшей судьбу писателя вне закона, идущего по краю сумрачной бездны.

Филипп Бартеле так закончил предисловие к тому серии «Букэн»: «Франсуаза Саган обладает качеством, которое Мальро ставил превыше всего и называл “милосердием разума”». Отсюда ее неспособность к гримасам, любым — по отношению к другим и по отношению к себе самой. «Когда некого больше целовать и одиночество напоминает работу, в которой больше никто не нуждается…» Она говорила так в двадцать два года, и эта «работа, в которой больше никто не нуждается», — быть может, самое приемлемое определение ремесла писателя, обратившегося в призрачный облик «феномена», «мифа». Не так давно Антуан Блондэн, сказав, что она оставалась вопреки всему «верной своему лирическому призванию», отметил, что ей свойственно «смиренное и страстное чувство преклонения, которое она испытывает по отношению к литературе». Не совсем ясно, при чем тут «очаровательный монстр» и почему некоторые настаивают на этом определении. Быть может, они не умеют читать… Машина времени уносит меня в прошлое, и я обращаюсь к статье, которую она опубликовала в «Экспресс» в октябре 1956 года и которая была перепечатана в «Марбр», сборнике статей Франсуазы Саган, Ги Дюпре и Франсуа Нурисье, собранных Жан-Марком Паризи. В двадцать один год романистка анализировала свое положение с исключительной проницательностью. Это называлось «Советы молодому писателю, добившемуся успеха» и теперь может быть прочитано с не меньшим интересом. Речь идет о правилах поведения, которым автор «Здравствуй, грусть!» следовала всю жизнь.

«Если вы ощущаете со всей очевидностью свой успех и не так наивны, чтобы поверить, что вы действительно окончательно состоялись как писатель, вам должно прийти в голову следующее: вы превратитесь в своего рода объект. Люди будут видеть вас как объект вне зависимости от того, является это их ремеслом или нет. Для начала вас будут приглашать в светские салоны. О вас будут болтать, обсуждать вашу жизнь, ваши приключения. В разговоре с вами используют литературные аллюзии, для вас загадочные. Хорошо. Вы покидаете салоны, вы хотите быть окружены лишь друзьями. И они у вас очень скоро появятся.

Огромное количество людей, которые хотят вас увидеть, поскольку Некто, им знакомый, знает вас, тысячи людей, которые хотят денег, нуждаются в них, которые пишут вам по пять отчаянных писем в день. И телефон, который непрерывно звонит, и вся эта толпа, которая бросается на вас, чудесным образом соблазненная словом “деньги”, словом “успех”, и молодые глупцы, которые поздравляют вас с тем, что у вас хватило цинизма написать роман с расчетом на коммерческий успех, и люди, которые полагают, что вы невыносимы, совсем вас не зная, и те, которые считают, что вы очень сообразительны, и это любопытство, и эта недоброжелательность, и эта настойчивость. И, кроме того, те, кто вас любит, перед кем вы испытываете смутные угрызения совести, кто пишет вам нежные письма, на которые у вас нет времени отвечать, и газеты, которые вы открываете случайно и где вы находите нелепые изречения, которые, оказывается, вы произнесли, и эта ярость, которую вы испытываете, и которая так быстро вас отпускает (…)

Покупайте то, что вы хотите купить, давайте то, что вы хотите дать, не рассчитывайте ни на обстоятельства, ни на людей. Естественности очень мало, очень мало людей, достаточно милосердных, чтобы принять ваш успех или вашу доброту, если вы добры. Или же, если у вас есть время и вкус к этому — будьте злы. Это более привлекательно. Или, наконец, будьте равнодушны, если для вас это возможно, но это очень трудно.

Лучший совет, который я могу вам дать, — развлекайтесь. Если вы живете в Париже. Ходите пешком, бродите, изнуряйте себя, спите возможно меньше. Будьте расточительны, это будет вынуждать вас не стоять на месте. Но, главное, ничего не организуйте. Ни обед у издателя, ни дружеский ужин, ни светскую вечеринку. Скитайтесь (…)

С другой стороны, успех имеет также положительные стороны: поначалу он несколько успокаивает в вас тщеславие. Однако потом он не дает никакого успокоения, в особенности в главном. Но здесь вы, я думаю, никогда не будете спокойны. Никогда не знаешь, стоит ли чего-нибудь то, что ты делаешь, или нет. Никто вам не скажет относительно этого нечто безусловное. И когда вы почувствуете смертельное беспокойство по этому поводу — значит, вы начали работать. Это то, о чем вы спрашиваете себя на протяжении тех нескольких часов в день, которые посвящаете работе. Это и есть самое существенное.