В любви и на войне - Лиз Тренау

– Моя красавица, моя дорогая девочка, – пробормотал он. – Неудивительно, что я потерял голову от любви к тебе. Как жаль, что тебе приходится уезжать!

Она не хотела уезжать. Сэм был здесь, Даниэль был здесь. У нее промелькнула идея: что, если она останется еще ненадолго? На несколько недель, возможно, на месяц или около того? Она навещала бы могилу Сэма каждый день и проводила бы каждый вечер с Даниэлем. Эта идея показалась ей такой заманчивой, такой захватывающей, сумасшедшей и соблазнительной.

Она начала фантазировать: можно было бы устроиться на работу в офис – она понятия не имела, что надо делать в офисе, но неужели это будет так трудно? Или она могла бы преподавать английский; найдется множество людей, желающих выучить его, так же как она в свое время поехала в Париж учить французский. Или, возможно, они могли бы переехать в Париж и снять квартиру вместе. Париж! Это было пределом ее мечтаний! Нет, это полный абсурд.

Она посмотрела ему в глаза:

– Я не хочу уезжать. Я хотела бы остаться здесь навсегда.

Он засмеялся:

– Но ведь ты выходишь замуж, разве нет?

– Я больше не уверена, что хочу жить той, американской жизнью. – Ну вот она и призналась в этом. – Правда, я бы хотела остаться здесь, в Хоппештадте. Навсегда.

– Ты сумасшедшая женщина! Что бы ты стала делать в Бельгии? Здесь нет ни денег, ни работы. Страна разваливается на куски, экономика – в полном хаосе. К тому же у тебя здесь нет семьи.

Она остановила его слова поцелуем, который мгновенно разжег огонь страсти.

– Ах ты, шалунья, – пробормотал он. – Такая очаровательная – просто невозможно сопротивляться!

– В том-то и дело. – Она упала на кровать, глядя вверх, на трещины в изысканной лепнине на потолке. – А что, если мы решим не сопротивляться? – Она затаила дыхание, ожидая ответа.

– Ты имеешь в виду?.. Не дразни меня, Элис!

– Если бы мы могли проводить каждую ночь вместе, вот так.

Он вздохнул:

– Дорогая моя, мы чудесно провели время, не так ли? Это было большое приключение – наверстать то, что упустили, когда были моложе.

Высвободив свою руку из-под ее шеи, он сел и зажег сигарету, мастерски пустив к потолку колечки дыма.

– И ты влюбился в меня, – сказала она. – Ты только что сам это сказал.

– Но ведь это не по-настоящему, верно? Ты помолвлена, и я тоже почти женат, – промурлыкал он, поглаживая ее по щеке. – Моя девушка знает, что, хотя я и завожу любовные интрижки, я уже дал ей слово.

Элис словно окатили холодной водой, весь хмель тотчас выветрился из головы. Она села на кровати, обмоталась простыней, прикрыла наготу, почувствовав себя сразу уязвимой.

– Не по-настоящему? Заводишь любовные интрижки?

Он пожал плечами и сделал еще одну затяжку.

– Моя дорогая Элис! – пробормотал он.

– Просто интрижки? – повторила она, чувствуя, как ее затошнило. Она для него просто игрушка, дешевая игрушка, с которой было неплохо развлечься. И все это время она думала, что они оба считают, что между ними происходит что-то прекрасное и бесценно важное!

Почувствовав острое отвращение к себе и к нему, она соскочила с кровати и схватила одежду, натягивая ее на себя как можно быстрее, игнорируя его протесты.

– Мне очень жаль… Пожалуйста, не будем ссориться на прощание!

– Ты гнусный мерзавец! – прошипела она, повернувшись к нему. – Ты меня просто использовал! Ты соблазнил меня…

– Я соблазнил тебя? – Его брови поползли вверх. Он был искренне удивлен. – Я полагал, все наоборот.

У нее кружилась голова. А может, он прав? Начать с того, что это именно она предложила снова встретиться. Это было ее решение пойти в его квартиру в Лилле и в его номер сегодня вечером. Он нисколько не настаивал и не тянул ее за руку. Горькие слезы жалости к себе обожгли ее глаза. Она была такой наивной, такой глупой! Она выставила себя полной идиоткой, тупоголовой школьницей, живущей в мире фантазий, принявшей обычную похоть за любовь.

Теперь она должна попытаться сохранить хоть какое-то достоинство, до тех пор, пока не уедет отсюда. Он не порывался ее задержать. Она схватила сумочку, выбежала из номера и хлопнула дверью изо всей силы, ничуть не заботясь о том, что кто-то может услышать.

Только добравшись до своего номера в гостинице, она позволила себе расплакаться.

Марта была готова провести всю ночь в церкви. Хотя там царил пронизывающий холод и пахло плесенью, но, по крайней мере, было сухо и не дождило. При этом никогда, даже в самых безумных фантазиях, в самом диком кошмаре она и представить себе не могла, что ей когда-нибудь придется ночевать в британском армейском санитарном грузовике, в каком-то жестяном гараже, спрятанном где-то на городской окраине.

И все же, когда Фредди запер дверь, она почувствовала облегчение, поняла, что снова в безопасности. Даже если месье Вермюлен звонил в полицию или если какие-то сумасшедшие горожане сами решат выслеживать шпионов, им и в голову не придет искать ее тут. При свете фонарика, который выудил откуда-то Фредди, она с облегчением обнаружила, что задняя часть машины скорой помощи была удивительно просторной, по обе стороны от прохода размещались в три яруса койки из парусины. На каждой койке лежало шерстяное солдатское одеяло, сложенное с военной аккуратностью.

Фредди отцепил по два верхних яруса, оставив только по одной нижней койке с каждой стороны.

– Они вам не понадобятся, – сказал он, свернул их и поставил в угол гаража. Потом сложил два одеяла по длине, устроив из них нечто вроде матрацев, и застелил обе койки. Лишние одеяла свернул и положил в изголовье.

Марта взобралась по лесенке. Подозрительно принюхалась, опасаясь, что внутри может учуять кровь или что-то еще, но там было хоть и затхло, но не сыро и на удивление чисто.

Отто запрыгнул на койку и тут же растянулся в полном восторге.

– Прямо как в лагере. Вот подожди, я еще буду рассказывать об этом в школе!

* * *

После ухода Фредди они заперли двери гаража изнутри на засов, как он велел. На широкой деревянной полке позади кабины, вероятно когда-то предназначенной для перевязок и лекарств, она поставила свечи, которые англичанин принес из церкви, и зажгла их спичками, которые тоже дал ей Фредди. Они решили приберечь фонарик на самый крайний случай.

– Иди сюда, Отто, – сказала она. – Давай возблагодарим Бога за спасение твоего брата и помолимся за упокой души твоего отца.

Они вместе пробормотали слова молитвы: «Да святится имя Твое… и на земле, как на небе…» Слова были такими знакомыми, они звучали привычным ритмом, как некий напев, то выше, то ниже, успокаивая и утешая, словно укрывая уютным теплым одеялом.