Черный рыцарь - Тереза Медейрос

— Боюсь, что нет. Он умер.

— О боже. Я забыл. Хм-м. — Сэр Бродер пригладил седые волосы с редкими черными вкраплениями. — Ситуация неприятная. Сэр Брайан точно знал бы, что делать. Он принял хорошее решение в прошлый раз, когда Гарет влез в подобную историю.

Ровена вспыхнула от возмущения.

— Почему все решили, что Гарет виноват в чем-то? Может быть, кто-то другой подставил его?

Сэр Бродер прищурился на нее, как будто увидев впервые.

— Видите ли, дитя, вы должны понять. Люди верят в это. А в то, что сэр Гарет — элодей, они вообще верили не один год. Все слышали, как он угрожал Мортимеру. И не первый раз. Его нрав так же черен, как и его репутация.

Добрые серые глаза рыцаря и его полное спокойствие пугали Ровену больше, чем бурное возмущение толпы. Она встала. Одеяло соскользнуло с ее плеч.

— Ваш нрав тоже мог бы стать черным, если бы вы прожили всю свою жизнь под тенью пересудов и намеков.

— Кости менестреля — это не пересуды, Ровена, — сказал Блэйн. — Человек этот погиб прошлой ночью.

Ровена повернулась к нему:

— И вы верите, что Гарет убил его?

Блэйн на секунду нахмурился.

— Я не знаю, он ли это сделал, — сказал он наконец. — Но я не отдам его возмущенной толпе.

— Правильно. Я тоже за это. — Сэр Бродер хлопнул его по плечу. — Мы будем судить его, прежде чем толпа его повесит. Мы пошлем за лучшими рыцарями короля.

— С тем, чтобы они смогли повесить меня? — Гарет стоял, облокотившись о притолоку, скрестив Руки в небрежном высокомерии. Ровена гадала, сколько времени он стоял так, незамеченный.

Они встретились взглядами. Его глаза окутали ее бархатной лаской. В его чертах читалась неуверенность. Эта ночь стояла теперь между ними, такая же темная, как его глаза. Ровене пришлось отвести взгляд. Она заставила себя вспомнить, как он плел из наслаждения сеть наказания для нее. Стальные нити этой сети душили ее сердце, и она сдержала свое стремление кинуться к нему. Она села и укрылась одеялом, как плащом.

Губы Гарета искривились в горькой пародии на улыбку.

— Каких же добрых рыцарей вы призовете для моей защиты, сэр Бродер? Из моего окна, мне кажется, я видел сэра Дамьена и сэра Лейтчвилда, присоединившихся к требованию моей крови. Они возглавят трибунал?

Блэйн опустился в кресло, а Гарет гордо вступил в комнату и оперся бедром на край стола.

Сэр Бродер прочистил горло, прежде чем заговорил:

— Гарет, ты должен попытаться понять. Мортимер был очень популярным менестрелем. Сокровищем двора с самых юных лет. Баловнем короля.

— И еще большим любимцем его баронов, — улыбнулся Гарет.

— У него были свои слабости. Как и у всех нас. Но его пороки бледнели перед его талантами.

— Талантами, чрезвычайно многогранными.

— Черт побери, Гарет! — взорвался Блэйн. — Сдержи хоть немного свой дерзкий язык. Сэр Бродер пытается помочь тебе.

Руки сэра Бродера дрожали, когда он взял бутыль с подноса и наполнил бокал. В какое-то мгновение Ровене хотелось грубо встряхнуть Гарета, чтобы он понял наконец, что происходит.

Сэр Бродер сморщился в гримасе отвращения, обнаружив в своем кубке козье молоко, и поставил его на стол нетронутым.

— Люди чувствуют, что Мортимер принадлежал им. С его балладами и с тем мастерством, с которым он сплетал слова и музыку, он стал их голосом, певшим об их жизни. Они прощали ему его развлечения, его детские капризы…

— Его безудержное пьянство, — тихо добавила Ровена.

Сэр Бродер быстро повернулся к ней.

— Эта мысль приходила и мне тоже, дитя. Он мог просто сам свалиться в ров. — Сэр Бродер встряхнул головой, как бы проясняя ее. — Но сотня свидетелей слышала, как Мортимер пел свою последнюю балладу и как сэр Гарет угрожал ему.

Гарет иронически зааплодировал.

— Какой драматический дар пропадает в рыцаре! Ровена заговорила скорее с тем, чтобы остановить саркастические выпады Гарета, чем из стремления защитить его:

— Сэр Гарет не мог убить Мортимера. Он был со мной всю ночь.

Бродер глядел на нее с такой жалостью, как будто она призналась, что спала с троллем.

Ее щеки загорелись, когда Гарет коротко и зло рассмеялся в ответ на ее слова.

— Ваша преданность трогательна, миледи, но не надо лгать. Все видели, как я покинул зал один. Так же, как все видели, что мы возвратились вместе.

Сэр Бродер сказал, тщательно выбирая слова:

— Чем меньше имя молодой леди связывается с этим делом, тем лучше. И так ходят некоторые очень — скажем деликатно — неприятные слухи. Напоминание о них лишь еще больше повредит твоей репутации и раздует пламя возмущения.

Гарет презрительно хмыкнул:

— Что эти образцы добродетели осмеливаются шептать о Ровене?

Взгляд сэра Бродера оставался непреклонным.

— Что ты увел ее в Карлеон против ее воли. Что ты держишь ее прикованной к кровати, рабыней твоих неестественных страстей.

Надменная маска Гарета соскользнула с его лица. Теперь он вынужден был осознать цену слухам, которые распространял сам, чтобы терзать Линдсея Фордайса. Подобно слепому, он нащупывал угол стола, чтобы опереться. Во взгляде, который он бросил на Ровену, было горестное сознание того, что его гнев, обратившийся на Ровену в эту ночь, сделал слухи действительностью.

Ему первому пришлось отвести глаза.

— Это все не ваше дело. Если они так хотят взять меня, пусть идут с осадой на Карлеон.

Блэйн выпрямился в своем кресле.

— А если они приведут с собой армии Эдуарда? Что тогда, Гарет? Гражданская война? Ты не сможешь сражаться с целой Англией.

— Почему бы и нет? Я делал это всю мою жизнь.

Бродер положил руку на плечо Блэйна и обратился к Гарету:

— С большим сожалением, сын мой, я предложил бы задержать тебя до прибытия рыцарей. Это удовлетворит и утихомирит самых кровожадных из тех, кто собрался снаружи.

Гарет повернулся к нему лицом. Угроза едва сдерживаемой силы ощущалась в каждом мощном мускуле его тела, отчего он казался еще громаднее, чем был на самом деле. Предложение задержать его казалось столь же смехотворным, как попытка усмирить раскаты грома, перекатывавшиеся в тот момент над крышей донжона.

Он отошел от стола походкой еще более высокомерной, чем всегда, и протянул Блэйну запястья.

— Отправляй меня в темницу, друг. Неужели не найдется цепей в этом дворце наслаждений?

Блэйн шлепком отбросил руки Гарета, и даже сэр Бродер выглядел смущенным.

— Достаточно заключения в твоей комнате. Я доверю охранять тебя своему сыну. Он молод и не особенно прислушивается к сплетням и мнениям других.