100 магнитоальбомов советского рока - Александр Исаакович Кушнир

материал в студии был сыгран действительно неплохо. Все упиралось в сведение, а оно оказалось сделано быстро и непроработанно. В Питере Глазков с утра до вечера был занят «Аквариумом» и свести альбом не успевал физически. Мастер-лента уехала с вагоном в Москву — вместе с двумя листиками бумаги, вдоль и поперек исписанными пожеланиями музыкантов по поводу сведения. Контролировать дальнейший процесс никто из них уже не мог, поскольку Скиба и Матковский, отыграв в июле несколько концертов (на прослушивании в Риге и на рок-фестивале в Выборге), отправились служить в армию. В итоге «Мануфактуре» с выпуском альбома не повезло — в первую очередь потому, что у него не оказалось продюсера. При отсутствии возможностей и свободного студийного времени Глазков свел альбом наспех.

По большому счету, история «Мануфактуры» на этом и заканчивается. Последовавшие затем попытки реанимации состава оказались малоубедительными. Уйдя через год в летнее увольнение, Скиба и Матковский собрали группу на очередной фестиваль, но им катастрофически не хватало времени для репетиций. После фестивального концерта при подсчете голосов «Мануфактуре» не хватило одного балла до звания лауреата, хотя группа получила массу призов — за творческий поиск, тексты, лучшему вокалисту и саксофонисту, а композиция «Новая война» попала в фестивальный top-3.

«Тогда у меня была идея записать целый альбом под названием «Война», — вспоминает Скиба, — но на концерте этот материал «не прозвучал». Люди в зале не понимали, о чем я думаю. Мне казалось, что армия не накладывает отпечатка на мозги, но это оказалось не так. Кошмарные сны мне перестали сниться только через пару лет, а полноценные мысли появились еще позднее».

После распада «Мануфактуры» более других оказался заметен Салтыков, разрабатывавший те же идеи (конечно, в более коммерческой форме) в роли вокалиста «Форума» и «Электроклуба». Рахов и Кондрашкин выступали в «Авиа», «Странных играх» и в качестве сессионников в десятках других рок-групп. Матковский в течение нескольких лет играл в «Аукцыоне», а также возглавлял собственный проект «Охота Романтических Их».

Что касается Олега Скибы, то в конце 1980-х он вместе с совершенно новым составом музыкантов записал на студии ленинградского радио цикл из пяти песен — «Алиса», «Телевидение», «На разных языках» и что-то еще. Сессия проходила при продюсерстве звукорежиссера Александра Докшина, который еще с 1983 года являлся большим поклонником «Мануфактуры». Он попытался сделать эту работу максимально вдумчиво и добросовестно, но сами песни оказались незамеченными — в основном из-за нестандартного времени звучания альбома.

...Спустя годы «Мануфактуру» часто называли «группой одной песни», «группой одного концерта» или попросту «однодневкой». О них вспоминали, как о неудавшейся попытке создания советской поп-музыки, сопровождавшейся текстами, не намного отличавшимися от произведений Ильи Резника и Юрия Антонова. Это не так. Все-таки с появлением «Мануфактуры» в мире что-то изменилось. Возможно, в атмосфере советской подпольной музыки воздух стал свежее и теплее. А возможно, кто-нибудь все же понял, что в жизни случаются ситуации, когда в борьбе между мечтой и реальностью побеждает мечта.

Трубный Зов. Второе пришествие (1983)

сторона A

Увертюра

Звучи

Вы убили его

Голгофа

сторона B

Обрати свой взор

Не отворачивайся

Слушай, мир

Есть еще время

Он идет

Перед вами — история альбома, записанного невероятно дорогой ценой и вызвавшего тотально озлобленную реакцию. Немного найдется в советском роке работ, у которых существовало бы столько идеологических врагов и недоброжелателей, сколько их оказалось у единственной студийной записи группы «Трубный Зов».

Музыканты других групп называли «Трубный Зов» не иначе, как «Трупный зов», альбом считали «мертвым», а уровень игры — «нулевым». У рок-критиков «Трубный Зов» характеризовался как «скучная рок-группа с обильной реверберацией», а официальная пресса называла их музыку «примитивной, агрессивной и антиэстетичной». После выхода «Второго пришествия» баптистский братский совет отлучил лидера и идеолога «Трубного Зова» Валерия Баринова от церкви, настаивая на том, что исполняемая его группой музыка «не угодна богу» и «из нее торчат ослиные уши». Питерско-московская богема, отдавая должное смелости и оригинальности взглядов Баринова, не уставала язвить на темы «доминирования темных ощущений» и «малорадостного спектра» записи. Другими словами, всех в этой работе что-то давило.

Вполне возможно, что одной из причин массового неприятия «Трубного Зова» была их вызывающая инородность. Группа не сыграла ни одного живого концерта, не имела никакого отношения ни к рок-клубу, ни к оппозиции, ни к филармоническим организациям. Они действительно находились в стороне от «советского рока», и занимаемую ими нишу можно было бы определить как «независимые от независимых».

По воспоминаниям самого Баринова — в ту пору 30-летнего питерского хиппи — идея синтеза рок-музыки и христианских ценностей родилась у него в голове еще в середине семидесятых: «В 1973–1974 годах я стал верующим и начал молиться: «Какой мой путь?» Господь четко направил меня: «Действуй в рок-музыке. Это самый эффективный метод воздействия на молодежь». Господь подсказал мне название группы и направил меня в том, чтобы дать миру несколько трубных зовов».

Вплоть до конца семидесятых Баринов экспериментирует с «комбинированными композициями»: религиозные тексты накладывались на мелодии Pink Floyd, а стихи, к примеру, Евтушенко совмещались с музыкой самого Баринова. Параллельно продолжался поиск музыкантов-единомышленников — до тех пор, пока Валерий не знакомится с шестнадцатилетним Сергеем Тимохиным, игравшим на бас-гитаре и разделявшим христианские идеи Баринова, несмотря на 11 лет разницы в возрасте. Позднее к ним присоединился клавишник Сергей Надводский, игравший до этого в оркестре одного из ресторанов на Невском проспекте.

Местом репетиций «Трубного Зова» служил небольшой полуразвалившийся дом в поселке Петрославянка под Ленинградом. Только там Баринов мог чувствовать себя в относительной безопасности. Дело в том, что, будучи необычайно общительным человеком, Баринов привлек к себе внимание органов не столько религиозной деятельностью, сколько чересчур активными (по их компетентному мнению) контактами с Западом. Уже в те времена Баринов был «завернут» не только на Новом Завете и религиозно-пропагандистской деятельности, но и на идеализации западного образа жизни. Запад представлялся ему некой проекцией рая на Земле, и, пожалуй, для рок-музыканта, по понятным причинам не вписывавшегося в социум, подобные взгляды были небезосновательными.

Программный тезис первых советских рок-утопистов «Запад нам поможет» в ситуации с «Трубным Зовом» внезапно обрел реальную почву под ногами. Во-первых, контакты Баринова со всевозможными христианскими организациями обеспечили группе первоклассные инструменты. К примеру, бас-гитару для Тимохина привезла в Союз небезызвестная религиозная организация «Кестон колледж», а Stratocaster для Баринова доставила в Ленинград гастролировавшая в СССР рок-группа американских христиан Living Sound. Приехав в Союз, они записали сорокапятку с песнями Пахмутовой-Добронравова, а заодно вручили Баринову гитару, переданную для него из