Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

предполагала Уми. Плавать она умела и потому принялась усиленно грести и работать ногами, но светлое пятно утреннего неба, мерцавшее над головой, не становилось ближе.

В ушах зашумело, грудь стало сдавливать от нехватки воздуха. Что не так с этим прудом? Неужели тут поселился ка́ппа, решивший закусить человечиной на завтрак?

Вокруг Уми и впрямь стали мелькать какие-то смутные тени. Они не приближались, но даже от одного взгляда на них отчего-то бросало в дрожь. Ёкаи? Но как они пробрались сюда, если усадьба была под защитой О-Кин? Дзасики-вараси не терпели чужаков на своей земле: даже Сана О-Кин приняла холодно. А тут целый сонм зловредных маленьких духов, которые заманили Уми в этот пруд, и она, как распоследняя дурочка, попалась на их уловку…

Когда одна из теней всё же коснулась Уми, перед её внутренним взором возникло видение. На берегу пруда – ровно на том же месте, где совсем недавно стояла сама Уми, – сидела молодая женщина в жёлтом кимоно с дорогим поясом, расшитым серебряной нитью. На руках она держала ребёнка, одетого в яркое детское платьице, и что-то ласково пела, но слов Уми разобрать не могла. Нежное лицо женщины, озарённое улыбкой, было прекраснее лунного света, отражавшегося в водах Ито, и Уми вдруг узнала его…

«Я не хочу видеть это, отпусти меня!» – взмолилась она, сама толком не понимая, к кому обращается. Уми по-прежнему не оставляла попыток выплыть на поверхность, но с каждым мгновением силы покидали её. Всё новые и новые тени касались рук, лица, спины – и всё новые наваждения одолевали Уми. Они закружили её в ярком вихре – всё слилось в сплошную полосу ослепительного света. Голоса людей, что являлись Уми, превратились в неразборчивый гул.

Чем сильнее пыталась она сопротивляться окружившим её теням, тем ближе наступали они, тем настойчивее пытались коснуться. Неожиданно перед Уми возникла тень, отличавшаяся от остальных, – она отдалённо напоминала человеческий силуэт. Откуда-то Уми знала: она не должна дать этой тени коснуться себя. Но к тому моменту силы окончательно покинули её – она не могла больше сопротивляться воде, утягивавшей всё глубже.

Не смогла Уми противиться и тени, которая вдруг схватила её за ворот рубахи и притянула к себе. Только теперь Уми заметила, что у тени были глаза. Словно два бездонных колодца, они пытались затянуть Уми в свою тьму и не дать ей выбраться обратно к свету…

* * *

Очнулась Уми оттого, что начала кашлять водой. Горло раздирало так, будто бы она наелась гвоздей. Почувствовав, что задыхается, Уми дёрнулась вперёд и ударилась лбом обо что-то твёрдое и тёплое.

– Ай, – пробасил кто-то совсем рядом. – Молодая госпожа Хаяси, вы в порядке? Слышите меня?

Уми обнаружила, что лежит на траве. Её трясло от холода, мокрая одежда неприятно липла к телу, а глаза и нос щипало так, будто она вдохнула какой-то ядовитый порошок. На деле она просто наглоталась воды и чуть не утонула в старом пруду.

Уми согнулась в новом приступе кашля – то отходила вода, отдававшая затхлой вонью пруда. Только после этого Уми удалось разогнуться и посмотреть на говорившего.

Им оказался Ямада – такой же мокрый, как и она сама. Он потирал лоб, в который, похоже, врезалась Уми, когда очнулась. Что он делал здесь в такую рань? И как ему удалось вырвать её из лап той жуткой тени?

Уми открыла было рот, чтобы обрушить на Ямаду все накопившиеся вопросы, но она так продрогла, что у неё зуб на зуб не попадал.

– Давайте отведу вас в дом, вы совсем замёрзли. – Ямада ухватил её под локоть и помог подняться. – Нужно скорее найти вам сменную одежду.

Ноги почти не гнулись, так что Уми пришлось повиснуть на руке Ямады. Даже сквозь мокрую рубаху она чувствовала, какой горячей была его кожа – и продрогшая Уми жадно впитывала в себя эти крохи тепла. Ямада то и дело с беспокойством косился на неё, гадая, должно быть, что произошло в пруду, – ведь не мог же он не почуять всех этих духов, которые на неё напали! Но все разговоры пришлось отложить на потом – сейчас Уми не могла думать больше ни о чём, кроме одеяла и согревающего питья.

На веранде они столкнулись с Томоко. Поначалу домоправительница и слова не могла вымолвить от изумления – должно быть, со стороны Уми с Ямадой и впрямь являли собой плачевное зрелище. Оба мокрые, с посиневшими от холода губами – словно заблудшие души, которых не приняла Страна Корней.

Но Томоко вот уже много лет была домоправительницей у главы клана якудза, поэтому двумя искупавшимися в пруду молодыми людьми её было не удивить. Она тут же принялась хлопотать вокруг них и умудрилась привлечь к помощи всех, кого сумела добудиться в столь ранний час.

– Ни за что не поверю, что у тебя не отыщется чистой мужской одежды, – ворчала Томоко на кого-то из братьев. – Если по твоей вине новый телохранитель Уми заболеет и не сможет выполнять свои обязанности, то перед господином Хаяси будешь отвечать сам.

Уми тем временем пыталась переодеться за ширмой, которую принесли в чайную – там она могла быстро привести себя в порядок и никого не потревожить в такую рань. Но окоченевшие пальцы совсем не слушались, и потому Уми пришлось обратиться к помощи Томоко, чтобы стянуть прилипшую к телу рубаху.

– И как только тебя угораздило свалиться в этот пруд? – причитала домоправительница, насухо вытирая Уми полотенцем.

– Я поскользнулась. – О том, что последовало далее, Уми благоразумно решила не упоминать.

Томоко неодобрительно хмыкнула.

– А я-то думала, что мне приснилось, будто в саду какой-то шум поднялся… Твоё счастье, что Ямада оказался рядом.

С этим трудно было поспорить – кто знал, что могла сотворить с Уми та жуткая тень, не подоспей монах на выручку?

– Где он? Мне нужно с ним поговорить.

– Я отослала его в комнату для слуг, чтобы он мог спокойно переодеться. Там пока никого нет – рань такая, даже час Дракона ещё не пробил!

Всё ещё ворча на безалаберность Уми («И чего тебя понесло к этому пруду с утра пораньше?»), Томоко помогла ей собрать мокрые волосы и спрятать под полотенцем. Затем домоправительница отправилась на кухню, чтобы начать приготовление завтрака и сделать для «утопцев», как она назвала их с Ямадой, согревающий отвар.

Кто-то из братьев принёс в чайную два одеяла, и Уми завернулась в одно из них. Она почти отогрелась и теперь хлюпала носом. Не хватало только простудиться перед самым