Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

утраченному другу вгрызлась Уми в сердце, и ей стоило немалых трудов успокоиться и не вывалить на Ёсио всё, что было у неё на душе. В конце концов, он не был виноват в случившемся вчера. Не было его вины и в том, что почти четырнадцать лет назад Уми лишилась дорогого друга и так и не смогла отыскать его вновь.

– Я не хотела, чтобы всё так обернулось, – прошептала она. – Думала, мне удастся быстро со всем разобраться, чтобы не беспокоить отца, – сам знаешь, сколько у него перед Обоном дел. А в итоге только подняла всех на уши, и теперь из-за меня наверняка накажут Нон и Ямаду…

– За Нон можешь не волноваться. Оябун знает, что все побеги ты проворачиваешь сама, без чьей-либо помощи, так что вчерашний случай наверняка не стал исключением. А уж этому монаху беда точно не грозит, – скривился Ёсио. Похоже, отчего-то Ямада вызывал у него не самые тёплые чувства. – Он сумел надавить главе на больное, сказав, что защитит тебя от злого духа, который наложил проклятье.

Вот оно что! Уми постаралась скрыть вздох облегчения. Ямада и впрямь сумел выкрутиться из столь сложной ситуации и ни словом не обмолвиться ни о святилище, ни о встрече с градоправителем. При случае стоит непременно его отблагодарить. Солгав её отцу, Ямада очень рисковал…

– Кстати, пока не забыл. – Ёсио положил локти на стол и заговорщически подмигнул: – Постарайся этим вечером никуда не сбегать. Нас позвали в балаган на праздник.

Уми замерла, уставившись на него во все глаза. Ей вдруг вспомнились слова дядюшки Окумуры, который был уверен, что колдуны, стоявшие за поджогами святилищ, скрывались в заезжем балагане.

Лучшего предлога наведаться туда и придумать было нельзя! Именно в балагане находился аттракцион исполнения желаний, где втайне работали ёкаи. Может, Уми удастся выяснить, как избавиться от проклятой метки…

– Только ты должна пообещать, что не будешь отходить от меня ни на шаг и постараешься не влипать в неприятности, – добавил Ёсио куда более серьёзным тоном.

– За себя могу ручаться, но вот за неприятности – уж уволь, – покачала головой Уми, сдерживая улыбку.

– Я не шучу. – Ёсио подался ей навстречу и посмотрел прямо в глаза. – Если с тобой что-нибудь случится, я себе никогда этого не прощу.

Вид у него и впрямь был серьёзнее некуда: в последний раз Уми видела у Ёсио такое лицо, когда какой-то недобиток из клана Ямамото рассёк ей руку мечом. Уми вдруг стало не по себе от взгляда Ёсио: за беспокойством и тревогой в нём проступило что-то ещё, чего раньше ей не доводилось видеть.

* * *

Беседа с отцом оказалась короче, чем ожидала Уми, и состоялась прямо перед завтраком. Пока Томоко и ещё двое слуг накрывали на стол, Итиро Хаяси сидел на веранде и курил свои излюбленные глэндрийские сигареты. Уми сидела подле него и то и дело отмахивалась от сизого дыма, который сносило в её сторону. В носу всё ещё неприятно свербело, но после согревающего чая Томоко Уми чувствовала себя заметно лучше.

– Ввиду сложившихся обстоятельств я не стану наказывать тебя: всё-таки не каждый день на кого-то в моём клане объявляют охоту злые духи, – прервал молчание отец. – Но это последний раз, когда я прощаю твои самовольные отлучки из дома. Ты не просто дочь какого-то лавочника, Уми, и это налагает на тебя ответственность за честь нашей семьи и всего клана Аосаки. Ещё одна глупость с твоей стороны, и наш разговор будет строиться по-другому.

– Я даю вам слово, что подобного больше не повторится, – склонила голову Уми. К тому времени она уже сполна осознала, как сглупила прошлым вечером, и слова отца только усилили колючее чувство стыда.

– Никто не тянул тебя за язык, – усмехнулся отец. – Я запомню твоё обещание.

Какое-то время они помолчали. Отец курил и любовался карликовыми соснами, которые они с матерью посадили в день свадьбы.

Выпустив изо рта несколько колечек густого дыма, отец проговорил:

– Твой новый телохранитель хочет сегодня сопровождать тебя к тому каннуси… Ах ты, опять забыл его имя!

– К Дзиэну?

– Да-да, к нему самому. Ямада сказал, что старик знает, как можно тебе помочь. Так что после завтрака будь готова отправляться.

Сердце Уми затрепетало от предвкушения: наконец она получит хоть какие-то ответы! Каннуси дал слово, что откроет тайну сожжённых святилищ, и отчего-то Уми была уверена, что он сдержит обещание.

– И постарайся особо не задерживаться, – добавил отец. – Нам прислали приглашения на праздник, который этим вечером состоится в балагане. Я пока не уверен, что смогу выбраться, но совсем уж отказывать нашим гостям в визите было бы невежливо. Так что поезжайте вместе с Ёсио, а я, быть может, присоединюсь к вам позже. Разумеется, твой новый телохранитель должен сопровождать вас.

Поклонившись отцу, Уми поблагодарила его. Он ничего ей не ответил, лишь улыбнулся, в очередной раз затянувшись. Пепел на кончике сигареты разгорелся чуть ярче, словно отражая усмешку своего хозяина.

* * *

Ямада за завтраком так и не появился. Томоко сказала, что он уже поел на кухне вместе со слугами, и добавила, что теперь Ямада будет жить при усадьбе – до тех пор, пока ему не удастся отвадить от Уми «злого духа».

Ёсио куда-то уехал ещё до завтрака, так что за столом они с Томоко и отцом сидели втроём. Итиро Хаяси погрузился в раздумья и был молчаливее обычного. А тихую беседу между Уми и домоправительницей прервало неожиданное появление одного из братьев, дежуривших у ворот.

Вид у него был настолько потерянный и огорошенный, что все за столом невольно замерли. Отец нахмурился и дал охраннику знак говорить.

– Оябун, только что прибыл слуга из особняка господина Окумуры. Он принёс печальную весть – этой ночью градоправитель скончался.

Глава 15. Тэцудзи

Голова раскалывалась так, будто по ней нещадно лупили чем-то увесистым по меньшей мере несколько дней. С трудом справившись с накатившей дурнотой, Тэцудзи ухватился лапой за частую решётку клетки…

Что? Какая ещё клетка?

Тэцудзи вдруг вспомнились слова соломенной шляпы. Последнее, что он услышал, прежде чем утонуть во мраке.

«Вот вы и попались, ваше высочество».

Всё ещё не веря в то, что худшее с ним уже случилось, принц заметался по клетке и принялся дёргать прутья.

– Выпусти меня, ты, чучело облезлое! – вопил он, не обращая внимание на боль в раненой лапе. – Выпусти-и!

Тэцудзи не знал, что станет делать, если соломенная шляпа откликнется на зов. Он так разозлился, что готов был грызть прутья клетки,