Дантисты тоже плачут - Дарья Донцова

– Знаю, что Ева неродная дочь, вы с Неллиудочерили младенца.

Стоматолог от изумления разинул рот.

– Откуда?

– Долго рассказывать. Но если решилизавести ребенка, то просто непорядочно бить его и сплавлять в интернаттюремного типа.

Владимир схватил мою пачку сигарет и нервнозакурил.

– Ну и что теперь хотите за молчание,вроде денег своих достаточно?

Я возмутилась до глубины души: надо же,принять меня за шантажистку!

– Никому не собиралась выдавать чужиесемейные тайны, да и Еву жалко. Какой стресс для девочки – узнать, что у нееесть другая, настоящая, кровная родня. Тем более вы с Нелли виноваты переддевочкой, которую так и не сумели полюбить. За свое молчание хочу две вещи.Первое – заберите ребенка из интерната домой и попробуйте изобразить отцовскиечувства. Согласны?

Стоматолог помолчал минуту, потом заговорил:

– Приходится подчиниться. Но, Даша, еслипотом всем будет хуже, предупреждаю, ответственность ляжет на вас. Ева совсемне та, за кого вы ее принимаете.

– Опять начнете врать про наркотики?

Владимир спросил в ответ:

– Вторая вещь какая?

– Расскажите, где и как познакомились сРозой Седых.

Стоматолог ухмыльнулся:

– Ну даете, покаяться, значит, передвами? Ничего особенного в этой истории нет. Ладно, слушайте. Мои отец и мать струдом сумели пожениться. Брак кузины с кузеном не одобрили поголовно всеродственники. Но отец сумел настоять, отметая аргументы о возможности рождениябольных детей. Первым появился на свет я, здоровый и веселый. Отец ликовал, нонедолго. Следующие дети были нежизнеспособны. Вот я и остался единственнымсыном. У папеньки, наверное, на старости лет крыша поехала, к тому же онтерпеть не мог Нелли. Когда-то ее отец обманул моего и заработал на обмане кучуденег.

Я очень любил Нелли в молодости. Вы непредставляете, какая она была красавица, нежная, умная. Родители потребовали,чтобы мы прекратили отношения, но я добился своего. Сыграли свадьбу. И отецначал приставать ко мне с вопросом о внуках.

Владимир замолчал, потом вытащил новуюсигарету, в спальне повисли клубы сиреневого дыма. Рассказ его звучал печально,даже трагично.

Нелли совершенно не собиралась рожать детей.Оказывается, у нее была старшая сестра, умершая во время родов первого ребенка.Жена уверяла мужа, что ее подстерегает та же участь. Стоматолог тоже не оченьхотел обзаводиться потомством. Но Петр Павлович настойчиво требовал внуков.Скандал разгорелся за обедом. По телевизору передавали документальный фильм онемке, родившей 15 детей. Старики Резниченко принялись умиляться, громкозаявляя, что именно такой многодетной и должна быть истинная семья. Нелли невыдержала и сообщила свекру со свекровью о нежелании превращаться в племеннуюкобылу и производить на свет бесчисленное потомство. Более того, невестка вовесь голос объявила, что вообще не собирается подарить им внука. Старикиоторопели.

Вечером Петр Павлович позвал в кабинетВладимира и спросил, разделяет ли сын позицию жены. Стоматолог вообще непонимал, из-за чего разгорелся сыр-бор. И шутливо сказал: «Гробить жизнь насопливых детей? Ну уж нет». Отец растерялся. «А наследство, – спрашивалстарик, – коллекции книг, яиц Фаберже, картины? Кому достанется бережнонакапливавшееся годами богатство?» Владимир опять пошутил: «Перед смертьюсоберем и сожжем все, что не успели потратить». – «Значит, фамилияРезниченко исчезнет с лица земли?» – продолжал вопрошать отец. Сын отмахнулся исказал: «Не все ли тебе равно, что будет после кончины?»

Спустя месяц после памятного разговора отецскончался.

– Если бы у меня хватило ума не шутитьтак глупо, – сокрушался Владимир. Но дело было сделано, огласили завещаниес условием обязательно иметь наследников, чтобы получить наследство, и молодыесупруги решили завести ребенка. Через пару лет стало ясно – жена не способна кзачатию. Наследство неумолимо уплывало из рук, и тогда обратились к докторуКоню.

Никто из домашних не заподозрил подвоха, когдабледная Нелли с дочкой вернулись домой. Несколько лет Резниченко жили спокойно.Владимира огорчало только то, что жена не проявляет никакого интереса к ребенкуи старается поменьше общаться с Евой. Когда приемная дочь пошла в школу и сталоясно, что особых успехов ждать не приходится, мать начала распускать руки. Ивообще, она сильно изменилась. От милой, нежной, ласковой Нелли, которуюкогда-то полюбил Владимир, ничего не осталось. Женщина пополнела, огрубела иначала пить. Стоматолог старался большую часть суток проводить вне дома. Женаувлеклась стряпней и пополнела еще сильней.

Но однажды в кресло к дантисту села милаямолодая женщина – Роза Седых. Когда врач отметил, что зубы у пациентки в полномпорядке, она неожиданно горько разрыдалась. Изумленный Владимир принес воды, иРоза, схватив врача за рукав халата, пролепетала, что больше не может так жить.Женщина поведала, что она – настоящая мать Евы и ее много лет мучает совесть.Роза не собиралась отбирать ребенка, да и, честно говоря, не имела на это прав.Она и не думала смущать Еву своим визитом.

– Просто хочу удостовериться, что девочкехорошо, что вы ее любите и считаете родной дочерью, – грустно качалаголовой хитрая Роза.

Дантист растерялся. Сначала принялсяуспокаивать плутовку, а затем предложил отвезти ее домой. Через несколько днейони стали любовниками, и Владимир был счастлив.

– Розочка была полная противоположностьНелли, – уверял он меня. – Отличная мать, не чаявшая души в сыне.Всегда следила за собой, работала, в отличие от сидевшей дома моей жены, каккаторжная.

Но в последний год всегда спокойная ирассудительная любовница стала нажимать на стоматолога.

– Разведись с Нелли, и будем жить однойсемьей – ты, я, Кит и Ева, – настаивала медсестра.

Владимир как-то все не решался сообщитьженщине, что он по условиям завещания вообще не может расстаться с женой. Истоматолог выдумал сказку о смертельной болезни. Мол, подождем немного, зачемогорчать умирающую. Владимир по-детски надеялся, что ситуация как-то утрясется,и на самом деле она утряслась: Нелли выпала из окна.

Сразу после кончины супруги привести в домдругую женщину показалось Владимиру неудобным. И он представил друзьям Розу какЮрину няню. Медсестра, страшно недовольная, что ей сразу не предложили руку исердце, все же согласилась соблюсти требуемые приличия.

– А откуда взялся Юра? – бестактноосведомилась я.