Опиум - Лидия Сивкевич

понимаю, как он может читать две, а то и три книги одновременно. Рядом оказался и фэнтезийный мир с ярко-алой обложкой, который читаю я. Он накрывает тоненькую, почти нетронутую книжку в мягком переплете. Это тоже мой романчик, который я забросила: дочитала до момента, когда у всех всё хорошо и не стала продолжать, понимая, что страшные испытания вот-вот неизбежно накинутся на главных героев. Ещё одна книга лежит чуть поодаль, независимым мрачно-зелёным государством. Именно эта моя любимая. Детектив. Её Князь читает для меня вслух, тихим, чуть вибрирующим голосом, который исцеляет мой разум от всех дикостей жизни.

Ничего не могу с собой поделать, спать ночью уже не умею. Неторопливо заметаю следы нашей с Ирой пьянки, приводя кухню в порядок. Занимаюсь обычными хлопотами, такими как стирка, борьба с пылью и мытьё полов и вовсе не думаю о том, что в 7 утра в дверь позвонят.

18 августа, вт

Я веду себя как нелюдимый подросток, бесшумно крадусь к двери и сперва припадаю ухом, а уже после аккуратно заглядываю в глазок.

На лестничной площадке стоят два мужчины, они переглядываются и покачиваются. Их лица сложно разглядеть из-за искажений и кепок. Так же беззвучно пройдя по прихожей, я закрываю дверь в кухню и набираю номер Дани, попутно находя в нише под подоконником пистолет.

– Да, Рит?

– В дверь звонят двое мужчин. В гражданском, славяне. Не ломятся, но и не уходят уже минуты три.

– Запрись в ванной. Я буду через несколько минут. – Он не говорит ни слова, но в трубке начинают дребезжать колеса по асфальту, когда машина явно ускоряется. Делаю так, как сказал муж, не издав ни звука, проворачиваю в двери ванной защёлку.

– Закрылась. Пистолет взяла.

– Умница. Не волнуйся, я рядом, – успокаивает он, ровным, внушающим доверие голосом. В дверь всё ещё продолжают звонить.

– Кто это может быть?

– Кто угодно. – Кроме его голоса в трубку проникают истерические сигналы машин. Сигналит, в том числе и машина, в которой находится Даня, и я понимаю, что за рулём сидит не он. Он бы не сигналил.

– Кажется, больше не звонят.

– Всё равно не выходи, ещё минута.

– Хорошо. – Я смотрю на своё отражение в зеркале и прислушиваюсь.

В трубке слышу его уравновешенные команды:

– Все уезжающие машины пробить, подъезд прочесать. – Я слышу, как щёлкает пистолет. Даня прижимает его к шее, чтобы зарядить как можно тише, но зато мне прекрасно слышно через телефон.

– Здесь никого, я зайду в квартиру. Выйдешь, когда постучу.

Уже не в трубке я слышу, как открывается входная дверь и тут же щёлкает. Спустя несколько секунд раздается тихий стук по двери ванной.

– Испугалась? – он тут же притягивает меня к себе. В его руках уже нет ни телефона, ни оружия.

– Нет, – я говорю правду, – они не выглядели пугающе. – Обняв мужа, я тут же чувствую пистолет в кобуре.

Мы оба выглядим так, будто не переживаем о случившемся и я действительно не переживаю, а вот Даня будто притворяется. Я почти насильно стягиваю с него свитер и брюки, заставляя лечь спать и позволить его людям выполнить свою работу. Спустя час, когда у меня, наконец, получается, и мы ложимся в постель, звонит его телефон. Даня поднимает трубку, и я слышу всё, что в неё говорят, потому что муж обнимает меня со спины, уложив голову на мою подушку.

– Волохов. – Представляется собеседник и говорит коротко без лишних пауз. – Одна из машин, выехавших со двора в 7:47 принадлежит оперуполномоченному А. А. Березову.

– Я подъехал к дому в 7:04. – Хочешь сказать они 43 минуты сидели в машине?

– Полагаю, что да. Видимо их целью было поговорить с Ритой, но не попасться тебе на глаза. Обычно ты ведь позднее приезжаешь домой?

– Да, в 7:30.

– Никит, – говорю я, повернувшись к трубке, – можешь раздобыть фото этого «А. А.»?

– Уже есть.

– Пришли куда-нибудь.

– Сделаю.

– Спасибо, и спокойной ночи. – Желаю я, понимая, что Волохов тоже сейчас мечтает уснуть. Даня хмыкает.

– И вам двоим, – отвечает Никита, его голос на этой фразе заметно смягчается.

Я почти успеваю уснуть за ту минуту, что Волохов отправляет фото. Видимо выпитое за ночь вино действует на меня как снотворное. Мне не нужно всматриваться, чтобы безошибочно определить:

– Да, один из них. – Я спиной чувствую, как напрягается Даня, и прижимаюсь к нему плотнее. Выгибая спину, прислоняюсь бедрами с намеком на игривый жест, в надежде отвлечь его. Муж не расслабляется ни на долю секунды, и это напряжение переходит и на меня. Я начинаю размышлять о том, зачем понадобилась следователям. Мелькает мысль, что это может быть связано с моими потехами над Костей, но я отмахиваюсь, понимая, что там всё чище, чем вода в Байкале.

– Это будто бы глупо, – размышляю вслух, – приехать на личной машине, вместо служебной. В мой выходной, но именно в тот момент, когда ты в пути домой. Не раньше, как будто у них рабочий день с 7 утра и раньше они заявиться не могли, пока ты ещё на смене.

И тут меня осеняет слишком очевидная идея. Полагаю, Даня догадался давно и молчит:

– Проверка, значит. Проверяли, как реагируем, как действуем. Боимся или нет, открою или позову на помощь. Кажется, проверку я не прошла.

– Прошла. Теперь остаётся понять, нужно ли показать им, что мы всё выяснили.

– И как это сделать?

– Усилить твою охрану, поставить камеру над дверью. Так они подумают, что мы боимся невесть кого.

– Значит, если оставим всё, как было, дадим понять, что знаем о них и не боимся?

– Именно.

– Мне нравится этот вариант.

– Всё не так просто. В таком случае Шахов опять явится к тебе на разговор.

– Ну и пусть, говорить с ним очень просто.

– Нет. На этот раз тебе не нужно говорить с ним. Пусть поймёт, что до тебя не так просто добраться, что у него нет такой власти. Как только явится, сообщи мне. А он обязательно явится.

Даня был прав. Прошло три дня, Шахов лично ждал меня в патрульной машине в двух кварталах от Опиума, перегородив проезд.

21 августа, пт

– Саша, останови. Вадим, пойдем со мной. – Я вышагиваю из салона и ежусь на вечернем ветру.

Он одет в белую рубашку с белоснежными погонами, а голова приплюснута фуражкой. Стоит прямо, руки держит в карманах синих брюк и улыбается мне так, словно мы старые добрые друзья. Кажется, мужчина с трудом держится, чтобы не обнять меня.

– Добрый вечер, Маргарита! – вокруг его синих