Альтруисты - Эндрю Ридкер

1) метод конечных элементов;

2) расследование причин аварий;

3) фрактографические исследования;

4) применение вычислительной техники для диагностики неисправностей;

5) роль этики в анализе неисправностей.

Артур мог бы прочитать эту лекцию с завязанными глазами. И руками. Территория хорошо знакомая, а учить инженеров-четверокурсников — сплошное удовольствие. Тихие и скромные ребята, которых видно, но не слышно, внимательные и уже знающие механику текучих сред, но так и не освоившие простую арифметику утраты девственности. На учебу после каникул они вернулись подозрительно незагорелыми.

На лекции Артур предложил студентам задачку: выяснить, почему прохудилась труба из углеродистой стали, по которой подается газ. «Или, — сказал он, — давайте поднимем ставки: газ ядовитый. Смертельно ядовитый. Ваша задача — установить причину протечки. Не отремонтировать трубу, не разработать более совершенную трубу — нет. Просто понять, почему она прохудилась». Артур рассказал студентам, что можно сделать, предложил различные методы: визуальный осмотр, контроль проникающими веществами, магнитно-порошковая дефектоскопия, микроструктурный анализ. Упомянул вероятность того, что в свете полученной с помощью различных тестов сведений протечка связана с — допустим — трещиной в трубе, причем скорее всего продольной. То есть она может увеличиваться в размерах.

Где-то в дальнем конце зала над рядами голов поднялась одинокая рука.

— Да?

Рука опустилась. Артур не видел, кому она принадлежала — очередному безымянному девственнику.

— У меня вопрос…

Он прекрасно знал, какой будет вопрос — кто-нибудь неизменно, из года в год, его задавал. Артур находил утешение в этой предсказуемости. Он не мог представить себе будущего без ежегодного ответа на этот идиотский вопрос.

— Дерзайте.

— Как… э-э… как может трещина увеличиваться сама по себе?

— Давайте подумаем. Вот труба с трещиной. По ней по-прежнему осуществляется подача газа.

— Ну да…

— Проходя сквозь трещину, газ оказывает на нее давление, в результате чего трещина увеличивается. Через нее начинает выходить еще больше газа, давление растет — и трещина тоже.

— То есть сила давления газа и размеры трещины…

— Взаимосвязаны. И то и другое играет непосредственную роль в поломке трубы.

— Она ломается сама собой!

— В каком-то смысле — да. Совершенно верно.

Выйдя во двор, наливающийся теплом и зеленью, Артур стал мысленно готовить небольшую речь, которую он хотел произнести для детей перед их отъездом в Бостон. Он побрел по кампусу к себе в кабинет, то и дело останавливаясь полюбоваться лоснящимися голыми ногами первокурсниц.

— Уф, — выдохнул он себе под нос и отер пот со лба.

Кабинет Артура находился в здании «Корнелл Хейнс», которое сейчас вовсю реставрировали в рамках дэнфортской программы «Шаг вперед» — мультимиллионного проекта, призванного полностью заменить внутренности нескольким старейшим университетским зданиям. Над «Хейнсом» висел дамоклов меч подъемного крана. Приблизившись к двойным дверям, Артур увидел на пороге декана Гупту — тот как раз взмахнул зонтом, точно королевским скипетром. Артур нырнул за стойку для велосипедов, постоял там, скрючившись, минуту-другую, после чего стал медленно пробираться вдоль кустов ко второму входу. Добираться до кабинета пришлось кружным путем, то и дело натыкаясь на огороженные строительной лентой участки и лестничные проемы.

Артур делил кабинет с молодой аспиранткой-гендерологом, носившей сережку в носу. Но сейчас ее там не оказалось — стало быть, вся комната в распоряжении Артура. Он сел и разбудил монитор компьютера, шлепнув его по боковой стенке. Живительный солнечный свет пробивался сквозь жалюзи, отбрасывая на экран серые полоски. Артур размял шею, покрутил головой и начал печатать:

Он разом стер все написанное.

Опять мимо.

Ничего не выходит.

Артур мог без труда прочитать лекцию сотне студентов, но пасовал перед собственными детьми. Почему? «Хватит, — скомандовал он себе. — Просто скажи все, как есть».

Артур ударил по клавиатуре и тихо выругался. Одно дело — знать, чего хочешь. Куда сложнее об этом просить.

Итан оделся и пешком пошел к университету, решив напоследок на него взглянуть. Он поднялся по каменным ступеням и шагнул под высокую арку здания приемной комиссии, откуда вышел на аккуратно стриженный главный кампус. Лимонно-зеленая лужайка была поделена на части тремя краснокирпичными дорожками. Итан выбрал центральную и добрался по ней до библиотеки. Дэнфорт теперь выглядел куда симпатичнее, гостеприимнее и гораздо пригоднее для жизни, чем ему помнилось. То ли университет изменился, то ли сам Итан? Кто-то прицепил огромную связку красных воздушных сердечек к указателю рядом с часовней Шлэфли. Он решил посмотреть, что там такое.

Двери в часовню были прикрыты, но не заперты. Итан осторожно вошел.

Часовня была битком забита. Само количество людей поражало: ни разу за четыре года Итан не видел в этих стенах такого скопления народа. Подобных толп не собирал здесь никто, ни дочь бывшего президента, приехавшая с визитом в университет, ни русский гроссмейстер, ни магический реалист еврейского происхождения, зачитывавший студентам отрывок из второго романа. Однако часовня была высока и величественна: казалось, в ней всегда царит таинственная пустота. Итан стоял в самом конце зала вместе с остальными опоздавшими и потому не видел, кто говорит. В вакууме свободно парил молодой мужской голос: