Клиническая ложь - Ирина Градова

Желваки на широком лице Синицына угрожающе задвигались, но он ничего не сказал.

– Смотри, – продолжал Антон, – тебе так и так светит срок за убийство, похищение и покушение на убийство, но ты же понимаешь, что срок сроку рознь, да? Можно сидеть в колонии с комфортом, среди друзей, где респект и уважуха, а можно оказаться, скажем, в «черном дельфине». Слыхал про такой?

По едва заметному изменению в выражении лица задержанного было очевидно, что да.

Исправительная колония особого режима для пожизненно осужденных в городе Соль-Илецк является самой большой колонией данного типа. И слывет самой страшной. На одного заключенного приходится один охранник, по коридорам и территории колонии заключенные передвигаются исключительно в согнутом положении и с мешками на голове, а на редкие прогулки выходят в сопровождении целого отряда охранников.

– Мне в «черном дельфине» делать нечего, – проскрежетал Синицын. – Там сидят маньяки и террористы!

– Верно, – согласился Шеин. – Но не стоит забывать и о подобных тебе злодеях, Синица, – в колонии девятьсот зэков, а маньяков, людоедов и террористов, слава тебе господи, столько не наберется! У тебя четыре ходки, так? Значит, скорее всего, схлопочешь пожизненное…

– Это почему?

– Субботина на тебе, Ладогина и черт знает сколько еще детишек, которых мы пока не нашли, но…

– Вот уж нет, Ладогину вы на меня не повесите – не я ее, понятно?!

– А кто? – навострился Антон. – Ну же, Синица, рассказывай: время пришло! Знаешь, кто сейчас вон там, за стенкой? – он кивнул через плечо и, не дожидаясь ответа, сказал: – Ирина Савельева, сестрица твоего босса. Думаешь, она станет тебя выгораживать после того, как ее опознал Дмитриев? И других мы найдем, не сомневайся! Ирина вот не сомневается: она валит тебя по полной программе. Неужели ты позволишь этой семейке спихнуть все на тебя? Они будут выгораживать друг друга, ведь кровь, как говорится, не водица, а вот ты – ты чужак, понимаешь? Ты им никто, и в их интересах представить тебя маньяком, получающим удовольствие от убийств! Они станут утверждать, что не приказывали тебе никого убивать, что это – твоя собственная инициатива! Так как, расскажешь мне, что тебе известно, или подождем, пока Ирина, ее муж и брат закопают тебя по самую маковку?

* * *

А в соседнем помещении Дамир беседовал с Ириной Савельевой.

Сидящая перед ним холеная женщина совершенно не походила на ту, что он видел на снимке пятилетней давности, когда она еще работала в органах опеки.

На той фотографии Савельева выглядела уставшей и побитой жизнью, какой-то неухоженный и, как ни странно, старой. Гораздо старше нынешней Ирины Савельевой. Наверняка не обошлось без пластического хирурга, причем очень хорошего, так как риелтор Савельева выглядела и моложе, и привлекательнее, чем Савельева – работник органов опеки. Да и одета она модно, элегантно, в просторную белую блузу и свободные васильковые брюки – не чета мешковатому костюмчику а-ля Прокофья Людмиловна из приснопамятной комедии Рязанова, в котором позировала для фото! На каждом пальце женщины тускло поблескивали золотые кольца, некоторые, на взгляд Дамира, с бриллиантами, хотя он и не считал себя экспертом по драгоценным камням.

Савельева казалась спокойной, но Ахметов не сомневался, что это лишь видимость: на самом деле женщина нервничала, отлично понимая, почему ее задержали, и спрашивала себя, как много им известно.

– Знаете, Ирина Ивановна, кто сейчас находится совсем рядом с вами? – задал вопрос Ахметов, откидываясь на спинку стула и внимательно наблюдая за выражением лица допрашиваемой. – Если быть точным, вот за этой за стенкой?

– Это должно меня касаться? – повела она плечами.

– Даже не знаю… Тимофей Синицын вам знаком?

– Синицын? – переспросила Савельева, приподнимая татуированную бровь (к слову, Дамир терпеть не мог этой новой моды, когда натуральные волоски безжалостно выщипываются, а на их месте появляется четко очерченный, но совершенно неживой татуаж, делающий женщину похожей на тысячи других). – Впервые слышу! Я с ним знакома?

– Он работает на вашего брата. Георгий Иванович Прохоров ваш брат, или я ошибаюсь?

– Ну почему же, не ошибаетесь – Гоша действительно мой родной брат. Однако вы должны понимать, что он руководит крупным строительным холдингом, поэтому я никак не могу знать его сотрудников – тем более что я работаю в совершенно иной отрасли!

– Ну да, вы же риелтор! – закивал Ахметов. – Можно спросить, почему вы решили уйти из системы опеки и подались на вольные хлеба?

Ни один мускул не дрогнул на лице задержанной.

– Все дело в мизерной зарплате государственных служащих, – спокойно ответила она. – Я провела, а вернее потратила, в системе лучшие годы своей жизни и в один прекрасный момент решила, что с меня довольно!

– Что, риелторы зарабатывают лучше?

– На жизнь хватает. Конечно, до доходов брата мне далеко!

– Не скромничайте, Ирина Ивановна! – махнул рукой Дамир. – За три с небольшим года вы приобрели две новые машины за полтора и два с половиной миллиона рублей, дачу в Лосево за семь миллионов, таунхаус в Шувалово и три квартиры на Крестовском острове и в Городе Солнца.

– Вы прекрасно осведомлены о моих доходах! – усмехнулась она. – Это законно?

– Сведения получены из налоговой инспекции, так что можете не сомневаться. Ваши банковские счета тоже радуют глаз: такое впечатление, что вы продаете недвижимость на Голливудских холмах!

– В Санкт-Петербурге квадратные метры стоят очень дорого, почти как в Голливуде, – невозмутимо заметила Савельева. – Теперь вы понимаете, почему я променяла госслужбу на фрилансерство?

«Что ж, – подумал Дамир, – пожалуй, пришло время предъявить подозреваемой главного свидетеля».

Он знал, что в соседней комнате его коллега показывает или уже показал Синицыну видео допроса Арсения Дмитриева. Неизвестно, какое впечатление воскрешение паренька произведет на бывалого уголовника, но Ирина, скорее всего, спечется.

Белкину повезло: в поисках Арсения он решил снова съездить по месту его прописки.

Один из жителей соседних домов опознал его по фотографии и сказал, что видел Дмитриева среди бомжей, тусующихся на автовокзале.

Там-то его и обнаружил Шурик – грязного, одетого в куртку с чужого плеча, но живого и здорового. Белкин купил ему поесть и опросил на скорую руку.

Арсений рассказал, что после побега побоялся возвращаться в город, поэтому на перекладных добрался до поселка Мурино – благо добрые водители попадались, денег не требовали! Однако он испугался заселяться в квартиру, опасаясь, что его станут искать: вдруг Синица не поверил, что он утонул? На автовокзале прибился к местным бомжам. Они пожалели безобидного паренька и предложили ему шабашить вместе. Жители деревни частенько пользовались дешевыми услугами этой братии, когда нужно было сделать мелкую работу в огороде, поправить забор или подлатать крышу.