Клиническая ложь - Ирина Градова

Не потому, что он являлся транжирой – просто парень половину зарплаты отсылал матери, а вторую половину у него частенько клянчили коллеги и приятели, полагающие, что у неженатого оперативника нет особых трат, а потому он всегда готов поделиться с обремененными семьями и вредными привычками приятелями.

– Согласен! – подтвердил Дамир, прикидывая, что купит наконец жене те духи, которые она уже полгода как отложила в интернет-магазине, но на них все никак не находилось денег – то у детей обувка прохудилась, то в школе требуют сдать на экскурсию.

– А теперь давайте о деле, – продолжила Алла. – Что касается Рукояткина, то, как вы знали и до выходных, Челищев раскололся сразу. В принципе, его показаний достаточно, но сегодня утром и его пасынок Павел вдруг разговорился… Я правильно поняла, Дамир?

– Правильно, Алла Гурьевна! – кивнул Ахметов. – Как и отчим, подонок валит все на мать – оба называют ее организатором преступлений. Ну, так оно и есть, я думаю: Павел виновен в наезде на деда и, собственно, все. Остальным занималась маман. Тамара носилась по городу, договариваясь с врачами о поддельных заключениях, собирала липовые справки, искала киллеров… Кстати, Алла Гурьевна, за Вагаповым и Сулаевым, нашими горе-убийцами, числятся три налета на круглосуточные мини-маркеты и ограбление водителя маршрутного такси!

– Значит, не два дела раскрыты, а все шесть? – уточнила Алла. – Просто праздник какой-то!

– Ну да, – подтвердил Дамир, – мелочь, а приятно! Показания Тамары нам, честно говоря, не важны, так что еще чуть-чуть, и можно передавать материалы в суд! Теперь давайте к нашему основному делу. Антон, Александр, что у вас?

– У нас все просто чудесно! – жизнерадостно отозвался молодой опер и тут же покраснел, сообразив, что полез поперек батьки в пекло.

– А я не возражаю, – усмехнулся Шеин в ответ на энтузиазм Белкина: интересно, сколько еще он будет таким щенком, радостно кидающимся за любой игрушкой? – Все и в самом деле неплохо, Алла Гурьевна. Ирина Савельева долго отпираться не стала и сдала подельников в надежде скостить себе срок. Она никого не убивала, так что ей можно вменить только мошенничество и сговор с целью покушения на Арсения Дмитриева.

– Тоже хорошо, – кивнула Алла. – Лучше, чем ничего! А остальные фигуранты? Я в курсе, что Прохоров успел сбежать за границу…

– Ну да, ничего умнее не придумал, как рвануть в Белоруссию! – хохотнул Белкин. – Через недельку вопрос решится, и он окажется у нас!

– Верно. Теперь ясно, что наша банда действовала уже пять лет, и за это время они облапошили как минимум тридцать бывших детдомовцев!

– Лихо! – отреагировала Алла.

– Директор детского дома посыпался сразу, как только мы по вашему совету устроили там шмон вместе с Комитетом по образованию и опекой! Он пытался уничтожить документацию и не нашел ничего лучше, как прихватить ее домой – а мы пришли с ордером и все изъяли!

– А зачем он хранил бумаги? – удивилась Алла. – Это же прямые улики!

– Не знаю, – пожал плечами Антон. – Может, хотел иметь компромат на подельников, а может, из природной педантичности – этот Прошин личность своеобразная! Единственное, от чего он открещивался до последнего, это убийство Ладогиной.

– Так он признался в конце концов?

– Да куда б он делся – жена сдала его с потрохами! Кстати, сама она утверждает, что ничего не знала о планах мужа.

– Верится с трудом, принимая во внимание то, что она отправила головореза своего братца убивать Арсения! – воскликнула Алла. – Я еще не знаю, как и почему Прошин избавился от Марии. Расскажете?

– Естес-с-с-но! В общем, Маша Ладогина оказалась не так проста, как считалось. Они с риелторшей поехали на якобы новую квартиру девушки и там основательно накатили за сделку – мы-то с вами знаем, как Машутка любила выпить! Проснулась Ладогина вовсе не там, где вырубилась, а в старом доме под снос, причем на улице с тем же названием и в квартире с тем же номером, какие значились в договоре! Она пару дней не могла сообразить, что же произошло, но потом догадалась, что ее развели. Принялась звонить Савельевой, но телефон не отвечал. Тогда она приехала в Питер и пошла в отделение полиции по бывшему месту жительства. Там, посмотрев документы, только пожали плечами: чего ты, девонька, хочешь, коли сама подписала бумаги? Слушать о том, что она не обратила внимания на название населенного пункта, даже не захотели. Куда ей было идти? Большинство ребят на этом и останавливались – в силу своих психических особенностей, асоциального поведения или элементарного страха перед взрослой жизнью, в которую их так безжалостно выкинули из-под крыши детского дома, где каждый шаг был регламентирован, а о бытовых нуждах заботились воспитатели. Вот, скажем, Куров никуда не пошел, а нашел друзей по новому месту жительства и продолжил квасить, пока не напоролся на чье-то перо!

– И Арсений никуда бы не пошел, – вмешался в монолог старшего товарища Белкин. – Если бы не Пегов, он так и остался бы в бараке!

– А Ладогина пошла к директору детдома, – продолжал Дамир. – Она попросила его помочь. Он сделал вид, что сочувствует, но, взглянув на документы, сказал, что тут вряд ли чем-то можно помочь, ведь она добровольно все подписала! Наша Маша ушла несолоно хлебавши, но – надо же было случиться такому казусу! – по дороге она встретила Савельеву! Ну, точнее, не совсем так дело было: Ладогина от расстройства присела на скамейку на детской площадке и, сидя там, увидела, как к главному входу в здание подъехала машина, и оттуда вышла риелтор, которую она уже отчаялась разыскать! Любая другая кинулась бы к ней с вопросами и упреками, но Мария поступила иначе: она не двинулась с места, продолжив наблюдение, и увидела Прошина, устремившегося навстречу женщине. Они поцеловались и вместе вошли внутрь…

– Откуда это известно, ведь Ладогина мертва, а Прошин и Савельева ее не видели? – прервала опера Алла.

– От дворника: он срисовал всю картинку. А запомнил потому, что знал Машу еще в бытность ее нахождения в детском доме и стал свидетелем всех ее эскапад. Так вот, Ладогина поняла, что директор действует в связке с риелторшей. Она подумала-подумала да и решила его шантажнуть. Позвонила по телефону и сказала, что все знает, но готова забыть, если он сделает так, чтобы она получила отдельную квартиру в благоустроенном доме в черте города. Иначе грозилась отправиться по инстанциям! Прошин струхнул и согласился встретиться с Машей, но на встречу пришел, вооруженный шприцем с «Эпинефрином» – из истории болезни Ладогиной он знал, что у нее проблемы с сердцем и что ее легко будет свалить лошадиной дозой, которой он запасся. Так и вышло. Они встретились в почти безлюдном в будний день месте парка, Прошин всадил девчонке инъекцию и подождал, пока она умрет. Это случилось быстрее, чем он ожидал! Сделав дело, Прошин ушел, оставив труп на скамейке.

– А что все-таки случилось с Дарьей? – задал вопрос Белкин. – Первый допрос Синицы мало что дал…

– Зато второй оказался гораздо плодотворнее! – перебила его Алла. – Сообразив, что его никто выручать не станет, Синица рассказал все, что знал. В сущности, на нем только убийство Субботиной, ведь с Арсением и Леонидом Пеговым дело до конца не доведено – так что, если он продолжит сотрудничать со следствием, придется облегчить ему существование в тюрьме!