Он сказал / Она сказала - Эрин Келли

Оставить брата было нелегко. Смерть отца почти принесла облегчение, если бы не Мак – он словно принял запойную эстафету. Я волновался за него, за Лин и крошку Джуно, но больше всего я волновался за себя.

Когда я был маленьким, мой мир состоял из семьи, телескопа и сборника рассказов Филипа Дика. Я днями напролет грезил о путешествиях во времени. Тогда я фантазировал о том, чтобы убить Гитлера или купить выигрышный лотерейный билет; если бы способность перемещаться во времени я обрел сейчас, я бы вернулся в август прошлого года и перехватил Бесс на пути в Лизард-Пойнт. Стоило мне один раз потерять голову, и все понеслось под откос. Я прошел все возможные проверки на инфекции, которые передаются половым путем, потому что до дрожи в коленях боялся заразить чем-нибудь Лору.

Тем утром в рассветных сумерках я смотрел в стену и думал о Бесс. Интересно, где она? Удалось ли ей сомкнуть глаза? Наверное, ужасно вновь и вновь переживать тот жуткий момент, который разыгрался в моем воображении, – Джейми грубо берет ее силой. При этой мысли я застонал, Лора заворочалась рядом во сне. Я положил руку ей на плечо, и она утихла.

В душе теплилась надежда, что Бесс промолчит о проведенной вместе ночи.

Хорошо, что я еще не знал, до чего она импульсивна, а то скончался бы на месте.

Десять месяцев подряд я ждал звонка из полиции. Я боялся, что в последнюю минуту Бесс не выдержит, и они обо всем узнают. Если это выплывет на суде…

Существовало бесконечное множество опасных вариантов. Что, если Бесс признается во время перекрестного допроса? Что, если кто-то видел нас вместе? Если они обнаружили у нее следы моего ДНК? Волосы, частички кожи: мы были единым целым всю ночь. Сперма, опять же. Конечно, мы оба принимали душ, однако следы физиологических жидкостей можно обнаружить и спустя несколько суток. Конечно, у них в базе нет образцов моего ДНК, но я был уверен: если речь зайдет о следах ДНК неизвестного мужчины, я так или иначе себя выдам – если не суду, то Лоре. Ночью мне снилось, будто во сне ко мне пробрались адвокаты и взяли все мазки, а потом вызвали на допрос, объявив свидетелем, – и заставили выдать мельчайшие подробности измены.

Только в Корнуолле я сообразил, что обнаружение следов ДНК неизвестного будет иметь последствия не только для меня, но и для Бесс. Ее попытаются выставить девицей легкого поведения.

Лора настаивала на том, чтобы сидеть в зале суда с первого дня. Сущая пытка.

Единственное, что хорошо, – она так погрузилась в процесс, что едва замечала мою отстраненность.

Чтобы не вызвать подозрений, я заставлял себя обсуждать дело, но эти беседы напоминали игру в теннис с гранатой вместо мяча. С той недели я жил, будто удерживая на голове стакан с водой: нужно соблюдать равновесие и не расплескать ни капли. Я так привык защищать Лору, что научился (разумеется, в эмоциональном плане) выплясывать и даже кувыркаться с пресловутым стаканом на голове. Я постоянно следил за собой, жил в напряжении, которое стало такой же частью меня самого, как, скажем, голова или рука.

На третий день слушания я чуть не признался во всем, когда Фиона Прайс поднялась с места, чтобы начать перекрестный допрос. Мне хотелось упредить ее. Но я взял себя в руки, и это помогло. На самом деле она всего лишь хотела косвенно подтвердить историю Джейми с пакетиком травы. Чуть позже я чуть было себя не выдал, когда доктора спросили, обнаружила ли она следы спермы во время осмотра Бесс. Я подался вперед, едва не выпрыгнув из кресла. В моем воспаленном мозгу этот порыв был равноценен признанию, но Лора только посмотрела на меня и вновь повернулась к свидетельнице.

КИТ

31 мая 2000-го

Я не сталкивался с Бесс до того дня, когда она во второй раз пришла к нам в Клэпхем, и даже тогда нам удалось поговорить лишь украдкой, пока Лора принимала душ. Моя постыдная маленькая тайна сбросила серебристые кеды на пороге и стояла босиком у плиты, заливая взбитыми яйцами кусочки копченого лосося. Вся ее поза была такой естественной, непринужденной… Ничего похожего на мое непрестанное напряжение – когда я умывался по утрам, из зеркала на меня смотрел какой-то зомби. Я отчаянно надеялся, что после суда все закончится. Я вложил туда все свои душевные резервы за целый год, но все продолжалось. Я не мог спать. Студенты, которым я должен был преподавать, не видели меня несколько недель; деканат уже вынес мне письменное предупреждение. Мама от забот об умирающем муже плавно переместилась к заботам о спивающемся сыне. Мак таскал деньги у нее из кошелька, подделывал чеки и продал ее компьютер. Я занимал ему деньги – просто потому, что не вынес бы, укради он что-нибудь у меня.

– Бесс. – Хотя в ванной жужжала вытяжка, шумела вода и распевала Лора, я понизил голос. Только тайные любовники способны оценить важность таких улученных моментов. – Сто процентов, они приговор не пересмотрят. Никаких шансов, что апелляцию вообще примут, тем более после суда присяжных.

(Я прочел в Интернете, что судьи терпеть не могут апелляции, потому что это ставит под сомнение их вердикт, а если его отменят – зачем они тогда вообще там сидят.)

Бесс стукнула яйцом о край сковородки. Сперва я решил, что она не хочет отвечать, затем она отодвинула сковородку в сторону и повернулась ко мне, скрестив руки на груди.

– Ты имеешь в виду, что мне лучше убраться отсюда и оставить вас в покое?

Злость в ее голосе напомнила, что я должен действовать очень осторожно.

– Вовсе нет, – сказал я, хотя имел в виду именно это. За ее спиной полыхали синие струйки газа, но она не обращала на них внимания.

– Ты боишься, что я все ей о нас расскажу.

Я поморщился, услышав «о нас». Лучше бы «о том, что мы сделали» или даже «о твоем поступке».

– А ты расскажешь?

Бесс вытерла руки о фартук усталым жестом служанки из старых времен. Даже если она играла со мной в кошки-мышки, удовольствия ей это не доставляло.

– Лора сейчас у меня – единственный друг в целом мире. Без нее мне со всем этим не справиться. Если я расскажу о нас, вряд ли она будет и дальше со мной дружить. А мне необходимо, чтобы кто-то был рядом, ясно?

Какое право я имел препятствовать их дружбе? Просто мне в сотый раз захотелось, чтобы на месте единственной подруги Бесс оказался кто угодно, только не Лора, а еще – в сотый раз, – чтобы у Бесс тогда не было причины пойти за нами.

– Мне очень жаль, – пробормотал я.

– Еще бы. – Она попыталась выдавить из себя улыбку. – Знаешь, что самое ужасное? Ты – единственный человек в мире, с кем можно говорить открыто. Только ты знаешь всю историю целиком. А ты меня на дух не переносишь.

Она наконец выключила газ.

– Если что, ты мне больше не нужен, не волнуйся. Как ни странно, любовника я не ищу.

Я промямлил что-то невнятное. Честно говоря, эта мысль даже не приходила мне в голову. Я уж точно не думал о Бесс в таком ключе. Риск, может, и возбуждает, но реальная угроза отбивает всякое желание.