Зверь - Ане Риэль

Леон опустился на колени у одной из ножек кровати и наполовину вытащил из-под нее полосатую кошку. Он посмотрел на Мирко с великой грустью.

– Эта кошка.

Кошка тоже посмотрела, без малейшего выражения.

– Я сделал это не специально. Но она хотела поймать мышей.

– И что ты сделал?

– Я ее держал, но она так орала! И тогда я немного сжал… вот так, – он положил руки кошке на шею. – И она прекратила орать.

– Вот оно что, Леон. – вздохнул Мирко. – Ничего, Леон, бывает. А откуда взялась кошка?

– Она зашла, пока мама выносила ведро. Она ее не заметила.

Мирко покосился на ведро, стоявшее в углу у двери. На нем была тяжелая крышка.

– Хочешь, подарю?

– Спасибо, не стоит.

Леон запихнул кошку обратно под кровать и залез к Мирко.

– Она уже холодная, – прошептал он.

В этот момент из-за досок послышалась возня, и Леон молниеносно обернулся.

– Сейчас! Потрогай! – радостно крикнул он.

Он снова схватил Мирко за руку и поднес ее к одной из щелей между досками. Он быстро засунул туда пару пальцев, и Мирко почувствовал что-то мягкое кончиками пальцев. Мгновение спустя что-то тяжело улеглось у стены и вздохнуло.

– Теплый мех. Это так приятно, – улыбнулся Леон.

Мирко кивнул и притянул руку к себе. Леон подполз ближе к нему в кровати и с любопытством погладил пальцами его усы.

– Мягкие. И красивые, – прошептал он.

– Спасибо. Мне они тоже нравятся.

– Похожи на худеньких мышек.

– Спасибо.

Потом Леон переключил внимание на волосы Мирко и погладил их.

– Мягкие. Мягче моих.

– Ну-у… Отпусти, Леон, не так сильно… Вот так. Так лучше… Нет, отпусти! Давай ты лучше мои брюки будешь гладить? Они же тоже мягкие, да?

Леон переключил внимание на вельветовые брюки, внимательно рассматривая материю, нежно поглаживая ее обеими руками.

– Да, они мягкие, – улыбнулся он. – И немного щекочутся.

Сейчас в движениях Леона не осталось жестокости. Он казался уставшим. Мирко не удержался и положил руку ему на голову и погладил по голове. Его бы стоило расчесать, заметил он. Ласка заставила Леона удивленно взглянуть на Мирко, потом он положил голову Мирко на колени и показал на свой затылок.

– Еще, еще, еще, – прошептал он, уткнувшись лицом в вельвет.

Мирко гладил Леона до тех пор, пока тот не уснул. Тогда он осторожно переложил мальчика на кровать. Только удостоверившись, что он крепко спит под одеялом, он попятился к двери. Фонарь он забрал с собой, хотя ему и не нравилась мысль оставлять мальчика в темноте.

Ему вообще не хотелось оставлять мальчика.

– Я еще вернусь, дружище. Обещаю, – его шепот смешался с ритмичным дыханием Леона и беспокойным фырканьем из хлева.

Выйдя и закрыв за собой дверь, Мирко сразу же прислонился спиной к тяжелой двери и опустился на землю. Слезы вырвались наружу. Он должен спасти Леона, но как? Он же мог просто вбежать в спальню и обругать их. Мирко не смел даже предположить, как на это отреагирует Карл.

Но неужели остается просто уйти?

Он раздумывал вернуться на следующий день с врачом. Но врач может забрать Леона с собой, и что тогда? Мальчика запрут в другом месте, еще и вдалеке от матери? Даника этого не простит. Ему придется с ней поговорить. Они должны об этом поговорить, думал теперь Мирко. Они должны найти хорошее решение.

Вопрос в том, не была ли проблема в первую очередь в Карле. Наверняка это он настоял, чтобы держать Леона за замком, как какого-нибудь зверя. Даника говорила, что он бывает груб. Но это уже зло. Видимо, ничего хорошего в этом человеке не осталось, особенно если он посягнул на собственного сына. Мирко сжал кулаки и уставился в темноту.

Но.

Кое-что он не мог понять. Четыре раза у Даники была возможность рассказать ему все в каменной избушке, и она промолчала. Даже когда он напрямую спрашивал о Леоне. Она знала, что мальчик ему не безразличен. Она могла бы рассказать, попросить о помощи. Она должна была знать, что он поможет.

Или Даника тоже стала злой? Эта мысль не укладывалась у Мирко в голове. Что за циничная мать позволит сыну жить в таких условиях, а сама в это время будет предаваться наслаждениям? Он чуть не сходил с ума от путаницы и отчаяния. И еще от злости, которая бушевала в нем, не находя выхода.

Неужели никто не думает о Леоне?

Мирко осторожно встал перед дверью, чтобы не разбудить мальчика. Оставалось надеяться, что Леон внутри крепко спит и проспит еще долго. Фонарь он взял с собой. Впрочем, он его потушил, как только обогнул угол хлева, чтобы его нельзя было увидеть из дома.

Проходя мимо уборной, он услышал глухой звук. Гром? Ну конечно, гром. Этот колючий ночной воздух мог означать только одно. Но что-то не так. Мирко прислушался и зашел за уборную. Звук доносился откуда-то поблизости, а не с далекого неба. Казалось, с другой стороны амбара. Или изнутри?

Он прошел вдоль грубой деревянной стены здания и встал вплотную к широкой двери. Она была приоткрыта, как обычно, но что-то изменилось. Изнутри доносились и другие звуки. Он понял, что что-то или кто-то движется. Внутрь пробралось животное?

Или это Даника?

Еще это мог быть Карл.

Кто бы то ни был, Мирко не мог не обнаружить себя, войдя внутрь. Он решил не обращать внимания на бешеные удары сердца и глубоко вдохнул. Зашел и зажег фонарь. Он хотел видеть, что его ждет.

Его ждал медведь. Теперь медведь смотрел на него.

Мирко коротко охнул от удивления, увидев зверя. Он не в силах был пошевелиться, и все равно рука дрожала так, что в металлической клетке фонаря что-то дребезжало. Медведь чихнул, у него отвисла челюсть. Глаза его светились в свете фонаря, слюнявая нижняя губа подергивалась, будто зверь жевал.

Мирко знал: когда сталкиваешься с медведем, убегать нельзя. Убегать – худшее, что можно придумать, так что в каком-то смысле хорошо, что его сковал ужас.

Другое существенное преимущество заключалось в том, что медведь был за решеткой. Мирко не сразу понял это, только когда осмелился оторвать взгляд от медвежьих глаз, разглядывавших его с причудливой смесью сосредоточенности и лени. Между ними он обнаружил металлическую решетку; это обстоятельство сразу же изменило расстановку сил и значительно снизило уровень опасности.

Мирко с облегчением выдохнул, руки тряслись, пытаясь высвободить страх. Он выяснил, что медведь находился в чем-то вроде циркового фургона с железной решеткой вдоль одной из длинных сторон. Видимо, эту сторону можно было полностью закрыть