Пастыри чудовищ. Книга 2 - Елена Владимировна Кисель

— Я ж говорил насчет пользы закуски, — выдает Гроски.

Протрезвившийся яприль топчется на месте, удивленно похрюкивая. Поражается внезапной ясности мышления.

— Пожалуйста, — прочувственно говорит ему Пухлик, — выбери здоровый образ жизни. Нет ничего хорошего в том, чтобы заливать своё горе винцом.

— Уииии, — говорит яприль недоуменно. Но подпускает охотно, даёт почесать бочок, хрумкает морковкой. Вслушивается в мои слова, какая ж он лапочка, и что мы теперь с ним друзья, и вот, надо бы ему немножко поспать, а потом поедем мы в питомник, а там у него еще больше друзей появится…

От свинюши несёт сладковатым запашком прелой листвы. И здоровым таким перегарищем.

— Это было… воистину эпично, да!

Липучки тут ещё не хватало. Не слишком-то верной походочкой выходит из-за белой, увитой лозами стены. Утомлённо к этой самой стене прислоняется и продолжает:

— Я бы сказал, это в духе баллад позднего Тадевра Витии. Выдержка и хладнокровие перед лицом первобытной ярости. Победа здравого ума над низменной скотиной. И это непременно, вот прямо непременно…

Спинным мозгом осознаю, что он собирается сделать, но помешать не успеваю.

— …надо отпраздновать, — заканчивает Липучка и со смаком откупоривает бутыль, которую притащил с собой.

Вино плещет ему на ладонь. Выдержанное и духовитое.

Тадевр Вития в своих поэмах про такое писал: «И пала тишь».

— Боженьки, — успевает сказать Пухлик.

— Кретин, — успеваю сказать я.

А достать снотворное с пояса — не успеваю.

Учуявший запах выпивки яприль с богатырским: «Урррряииии!» берет с места в карьер. Стремительным свинским галопом.

Отпрыгиваю в сторону, чтобы не попасть под копыта, но он всё равно задевает меня — вскользь, окороком цепанул… качусь в кусты.

Над головой орёт как заяц Липучка. Переворачиваюсь и вижу, что он пытается задать от яприля стрекача. Истеричными прыжками. И бутылка в воздетой руке.

— Брось бутылку, кому говорю, — вопит откуда-то Пухлик.

Вскакиваю — как раз когда Лортен отшвыривает бутылку. В смысле, швыряет. В морду яприлю.

Успеваю еще подумать, что, если поранит — убью.

Но яприль — молодцом. Замирает на месте. Неторопливо слизывает с морды вожделенное вино. Потом еще с земли подбирает пролившееся. Достаю всё-таки клятую ампулу — вдруг да это его хоть малость замедлит.

Плохо, что я так далеко. Свинтус, пока несся за Лортеном, отмахал по полю ярдов двести. Пытаюсь тихо сократить дистанцию, чтобы можно было швырнуть ампулу. Яприль всё-таки слышит, поднимает голову и смотрит подозрительно.

На морде написано: он понял мои намерения. Потому он с насмешливым хрюканьем уносится в дальние дали — ныряет себе в виноградники.

— Ну, — говорит философски Пухлик, появляясь из-за крыльца (вот он где схоронился!). — Теперь мы знаем, как выглядит психологическая зависимость.

ЛУНА МАСТЕРА. Ч. 3

ЯНИСТ ОЛКЕСТ

В «поплавке» было… скверно. Водную карету швыряло в невидимых и мощных потоках, в салоне попахивало псиной. И ещё эта карета уносилась всё дальше от Мелони и ее нового задания. Бешеный яприль — притом, что Мелони еще и отправилась на вызов в компании Лайла и Лортена. Единый, я себе не прощу, если с ней что-то случится…

— Это было так уж необходимо? — процедил я, когда Фреза вернулась из угодий Вельекта за нами.

Невыносимая Арделл пожала плечами, запрыгивая в карету через широкую полосу воды.

— Ну, во-первых, мне и правда нужен там кто-то законопослушный. А во-вторых — это ради вашего же блага, господин Олкест. Вы в последнее время уж очень усердствуете, и если бы я еще и послала Мел с вами на выезд — не факт, что вы вернулись бы с выезда.

— Считаете, мне нужно отступиться?!

— Считаю, что Мел нужно дать возможность малость подышать.

Это было сквернее всего. То, что мне предстоит выезд с невыносимой. Грубящей благотворителям. Кричащей на вольерных. Во весь голос рассуждающей на кухне о помёте виверния.

И потакающей проклятому господину Нэйшу.

Неимоверно раздражающей — словно вечно воспалённая, кровоточащая царапина. Каждой усмешкой, приказом, жестом…

«Почему ты злишься на неё, мальчик?»

Голос учителя Найго совсем изглодал меня в последние дни. Я от него отмахиваюсь, от этого голоса, но в блеклой осенней голубизне неба так и видятся знакомые глаза, и паутины на деревьях всё напоминают серебро в волосах. И голос спрашивает одно и то же: разве после того случая с фамилиаром я не понял — какой она человек, разве не осознал, как заблуждался, разве не должен чувствовать себя виноватым…

Должен. Чувствую. Но сильнее вины — постоянное раздражение. То, которое заставляет меня отмахиваться от понимающего голоса внутри. Не видеть голубизну глаз.

Потому что Арделл — невыносимая, и точка.

— Господин Олкест.

Арделл сидела напротив — освещённая блекло-голубыми отсветами ракушек флектуса. Смотрела с вечной иронией — будто на ребенка.

— Что вы знаете об Энкере?

«Что ты на нём помешана».

Вздор — это было бы неучтиво, я же решил держаться с Арделл с холодным, вежливым достоинством.

— Вы, видимо, имеете в виду Энкерскую резню? Извольте. Всё случилось в 1572 году от Прихода Вод. Тридцать третьего… в последний день Луны Дарителя Огня. В этот день в городке Энкере была весенняя ярмарка. На улицах собрались толпы народа. Были и зверинцы, и приезжий цирк. Большинство источников сходятся на том, что всё началось именно с цирка, хотя что именно там случилось — выяснить не удалось.

Вспомнилось в голубом сумраке — мимолётно и остро: мне шесть, отец рассказывает о Дне Энкера, который случился за два года до моего рождения… Тогда ещё не были написаны книги, а слухи были фантастичнее некуда. О вырвавшихся из зверинцев драккайнах. О сотнях алапардов, которые почти уничтожили город.

Действительность оказалась скупой, мрачной и кровавой.

— Так или иначе, два… в некоторых источниках — три алапарда взбесились.

Самец и самка, — едва слышно откликнулась Арделл. — Хозяин цирка не рассчитал удар и убил их детёныша. Алапарды мирные и поддаются дрессировке, пока вы не трогаете их стаю. Но если вдруг… это — «кровная месть». Состояние такое же, как у яприлей и мантикор при ранениях. Алапарды перемещаются с огромной скоростью. И убивают всех на своём пути.

— Вам, разумеется, виднее, — потому что, о Единый и все его ангелы, это же варг, который постоянно таскает за собой алапарда, кормит его с рук и засыпает у камина, обнимая за шею! — Итак, эти алапарды впали в состояние бешенства и начали убивать народ на улицах. На заполненных людьми улицах. Насколько я понял из книг — они просто пронеслись по ярмарке, разрывая всё, что попадалось под когти и клыки. Количество жертв