Слониха-пациентка - Дэвид Тейлор

как его там зовут, демонстрировал свое неестественное красносинее лицо и красный… м-м… зад.

— Именно так, именно так, — пробормотала миссис Огден.

— Ну а то, что самцы мандрилов и павианов демонстрируют свои… ну, вам понятно… в состоянии… возбуждения, и… так часто… злоупотребляют этим, должно служить указанием на то, что они психически ненормальны. У вас есть такая черная обезьяна, которая… особенно извращена! И самое страшное, что все эти развратные ужимки могут увидеть ничего не подозревающие посетители!

— Это… шокирует! — утверждала миссис Шофилд.

— Мы требуем принять срочные меры! — продолжила миссис Баттеруорт. — Вы и мистер Келли, коль скоро отвечаете за животных в этом зоопарке, должны удалить этих похабников прочь с глаз посетителей, пока не приучите их к порядку. Похоже, доктор Тэйлор, вы нарочно столь долго закрываете глаза на эту проблему. Негоже для такого знаменитого ветеринарного хирурга, как вы!

Она была права — до некоторой степени. Наши павианы наслаждаются ничем не сдержанной половой жизнью точно так же, как и их сородичи в родной Африке, а поражающая воображение раскраска мандрилов — абсолютно нормальная для взрослых самцов — добавляет драматизма их сладострастным проявлениям. У нас и в самом деле был самец целебесской черной обезьяны, который терпеть не мог мужчин, но обожал женщин. Когда напротив его клетки останавливалась очаровательная посетительница, он бросал ей привлекательные взгляды и делал обаятельные жесты, приглашая протянуть ему руку; когда же леди отзывалась на его просьбы, он протягивал руку сквозь решетку и хватал посетительницу за рукав, а другой рукой начинал мастурбировать. Вообще говоря, он был большой оригинал, воспитывался в качестве домашнего любимца и был передан нам, когда стал уже трудновоспитуемым взрослым. Но ни разу никого не покалечил.

Большинство людей не обращают внимания или смеются над раблезианским поведением животных; но есть среди посетителей и такие — в основном седовласые леди, — которые явно зачаровываются происходящим. Иные даже приносят с собой сандвичи и садятся на скамейку против клетки, за решеткой которой имеют обыкновение быть подобные представления. Наблюдая посетителей в других частях зоопарка, мы обратили внимание, что большой популярностью у убеленных сединами зрительниц пользуются также сцены совокупления тапиров и гиппопотамов.

Но одно можно было сказать с уверенностью: мы ничего не могли поделать с тем, что животные открыто демонстрируют наслаждение естеством. И не собирались ничего делать.

— Боюсь, я не разделяю вашего отношения к этим вещам, милые леди, — сказал я. — Если вы считаете обезьян распутными, может, вам лучше наблюдать летом наших черепах или дельфинов в одном из новых аквапарков? Чем все кончится, если мы предпримем попытки вмешаться в такие сферы биологии животных?

— Прежде всего, у них больше не будет детенышей! — прервал Мэтт.

— Да и в любом случае, даже если бы я хотел пресечь их нормальные наклонности, я не вижу пути, как это сделать, — закончил я. А вот тут я несколько покривил душой. Сталкиваясь с отдельными случаями агрессивности самцов различных видов на сексуальной почве, я начал использовать препараты, которые дают сексуальным преступникам для укрощения их похоти. В настоящее время я регулярно прописываю эти реверсивные антисексуальные гормоны ретивым самцам дельфинов, антилоп и даже страусов, если они начинают обижать своих более слабых собратьев.

— Так вы могли бы кастрировать их! — предложила миссис Огден.

— Милые дамочки, мы же разводим животных, — ответил Мэтт, не в силах сдержать гнева.

— А если прикрывать их или убирать от глаз публики во время приступов сладострастья?

— Как это — прикрывать?!

— Очень просто. В этом нет ничего невозможного. «Крестовый поход» с одобрением встретил сообщение о том, что наши единомышленники-христиане в Соединенных Штатах начали кампанию по прикрыванию самых похотливых домашних животных.

С лица Мэтта уже давно исчезла улыбка, а само оно приобрело любопытный оттенок, напоминающий гной. Он непрестанно клацал зубами и нервно вертел в руках павлинье перо из вазы на своем столе.

— Да что такое «прикрывать», в конце-то концов?! Что это еще за чушь?!

Мне доводилось читать об этом. В 1963 году в Соединенных Штатах было основано Общество по борьбе с непристойностью голых животных (sic!) с целью пропаганды кальсон для сук и шорт для кобелей.

— Мисс Баттеруорт! — сказал я. — Это все пустая трата времени! Идея, чтобы надевать на обезьян панталоны, кастрировать их, давать им лекарства или убирать с глаз публики, совершенно смехотворна. Мы, как и подавляющее большинство посетителей, любим наших животных такими, какие они есть. Если вы не выносите вида животного, нагого во всей своей невинности и славе, почему бы вам не держаться от зоопарка подальше?

Несколько мгновений вся женская троица сидела молча, устремив взор на нас. Тут миссис Баттеруорт неожиданно помахала у меня перед носом своей Библией.

— Вот прекрасная книга! — пропищала она. — В ней сказано о растлении, разврате и зверях. Если вы не будете готовы навести порядок в зоопарке, мы, «Крестовый поход», примем меры! Мы развернем кампанию, напишем в «Ивнинг ньюс» и предостережем наших братьев и жителей Манчестера от походов в зоопарк. Чистота должна победить и победит! Помяните мое слово, сами увидите, как число ваших посетителей упадет, как число мидиян.

— Ваша воля, — ответил я. — Делайте что хотите.

— Точно, — добавил Мэтт. — Вы вот все повторяете: мы христиане, мы христиане. А я что, по-вашему, язычник? Я добрый католик!

— Этим все и объясняется, — сказала миссис Баттеруорт, переведя на него взгляд. Что именно этим объясняется, мы так и не поняли. Воцарилась долгая, неуклюжая тишина, и только слышно было, как колышутся груди под платьями дам, которые и не думали оставлять нас.

Внезапно Мэтт встал с кресла; улыбка снова засияла на его лице. Он подошел к секретеру, где хранилась коллекция зоологических курьезов, и начал рыться в ящичках. Затем он вернулся к письменному столу, неся в руке несколько предметов.

— Милые дамы! — сказал он. — Вы предложили нам тему для разговора — о сексе животных. У кого чего болит, тот о том и говорит. Взгляните, в нашем небольшом зоологическом музее есть любопытные вещицы, которые могут заинтересовать вас. — Он взял в руку небольшую выбеленную кость. — Вот кость, которая была извлечена из пениса волка! Я использую ее в своих лекциях. Вы представляете — настоящая кость в пенисе!

Три пары глаз выпучились на нашего старшего смотрителя.

— А вот этот предмет, — он взял в руку большой зуб-моляр, — весьма интересен с научной точки зрения. Это зуб, который Дэвид удалил у лошади Пржевальского пару лет назад. Но не из пасти, нет! Как вы думаете, откуда? Из яичка! Представьте себе, опухоль в форме зуба, из-за которой яичко разрослось до размеров