Слониха-пациентка - Дэвид Тейлор

И черной обезьяны, и в особенности мандрилов… и… В общем, приезжай поскорее!

— Ну а на что они жалуются-то? Ей-богу, коллекция обезьян и колония павианов в зоопарке Белль-Вю принадлежит к числу самых здоровых и самая плодовитая по всей Британии! И обезьянник у нас самый лучший. Не понимаю, на что бы…

— Это нетелефонный разговор. Это… это…

Становилось все интереснее и интереснее. Мэтт не из тех, кто говорит уклончиво.

— Так что случилось, в конце концов? Что они, заметили просчеты в управлении, или болезнь животных, или обезьяны покусали их, наконец?

— Нет, нет. Пожалуйста, Дэвид, подъезжай!

— Ну хоть введи меня в курс.

— Не могу… Эти леди… сидят тут, у самого телефона. Больше… ничего сказать не могу.

— Только скажи прямо — может, беда с каким животным? Мне нужно брать с собой лекарства, инструменты?

— Нет. Это вопрос… моральный…

— Дилеммы?

— Да, да, дилеммы. Эти милые, милые леди просто помешаны на дилемме.

Заинтригованный в высшей степени, я взял свой «Вудхаус» — мой любимый поджаренный сандвич с беконом, томатом, горчицей и вустерской колбасой, — мы с Шелой назвали это блюдо по фермерскому дому времен Якова I, в котором жили, — и спустился к машине. Что же это за моральная дилемма такая, что поставила в тупик нашего такого опытного старшего смотрителя и управляющего? Доедая за рулем свой завтрак, я ехал по знакомой дороге — почти той самой, по которой ездил в школу в Манчестер начиная с десятилетнего возраста. Миновал Хейвуд — местечко, которое мы называли «обезьяний город», потому что, по слухам, здесь во всех стульях в кабачках прорезаны в середке дыры, чтобы посетителям было куда опускать хвосты; затем Миддлтон — вот зоомагазин, где моя любимая дочурка Стефания по отеческому недосмотру оказалась с глазу на глаз с плюющей коброй; потом Богарт Холл-Клоу, после — Блэкли, и вот, проехав между рядами почерневших домов, подкатил наконец к воротам огромного парка со своим спидвеем, бальными и выставочными залами, пабами, комнатами смеха, старинным пивоваренным заводом, подъездными железнодорожными путями, островом для фейерверков и — самым магическим местом для всех поколений, рожденных и воспитанных в Большом Манчестере, — зоопарком с викторианским слоновником и бассейном для морских львов.

Через сорок минут после телефонного разговора со мною Мэтт открыл дверь своего кабинета по первому моему стуку.

— Заходи, заходи! Как я рад! — Он был прежним веселым, учтивым, улыбчивым Мэттом, которого я знал. Офис управляющего был не столь уж большим, а от полок со множеством томов по зоологии и переплетенных альбомов с фотографиями, иллюстрирующими длинную историю зоопарка, он казался еще теснее. Другие полки были уставлены, а стены увешаны выбеленными черепами, связками перьев экзотических птиц, пыльными чучелами зверей и рогами антилоп. В дальнем углу кабинета стоял тяжелый стол из красного дерева, на который падал свет из углового окна. В это утро в креслах перед столом сидели три немолодые леди. Все они были почти одинакового среднего роста и дородного телосложения. На всех были темные куртки и темные шляпы. Мэтт повел меня к креслу и усадил лицом к лицу с дамами.

— Разрешите представить. Наши гостьи…

— Миссис Шофилд.

— Миссис Огден.

— Миссис Баттеруорт, — бодро представились они.

— Так вот в чем дело, Дэвид, — сказал Мэтт. — Эти добрые леди хотят, чтоб я… В общем, их требование ошарашило меня. Они видят проблему у павианов, которой на самом деле нет.

Миссис Баттеруорт, с круглым и удивительно сплющенным лицом с маленькими черными глазками, похожими на изюминки пряничного человечка перед тем, как его посадят в печь, яростно помахала пальчиком, затянутым в кожу перчатки.

— Мистер Келли, это крайне оскорбительно с вашей стороны, если вы считаете, что здесь нет никакой проблемы. Проблема есть, и очень серьезная. — Ее высокий тонкий голос был почти как у ребенка. Подруги миссис Баттеруорт тотчас же дружно закивали, скрестивши руки под бюстами, в унисон наклонились вперед в знак решительной солидарности с ораторшей. — Да, да, это вопрос морали, цивилизованного поведения! — продолжала она. — Ведь эти твари могут дурно повлиять на детей, а не ровен час, и на благовоспитанных взрослых!

— Да, да, на законопослушных манчестерских налогоплательщиков! — вставила миссис Шофилд. Ее очки в толстой оправе съехали почти на кончик ее орлиного носа.

— Благотворные христианские ценности, как и всегда, в осаде легионов вседозволенностей, — сказала миссис Огден с ярко выраженным ланкаширским акцентом, едва открывая идеально прямую, обрамленную губами щель своих уст.

— Старина Адам перевернулся бы в гробу, — загадочно прошептала миссис Баттеруорт.

— Прошу прощения, но я хочу, чтобы вы мне объяснили, — сказал я, глядя на Мэтта. — Это вопрос ветеринарии?

Мэтт заскрежетал ногами по полу, а затем заклацал зубами:

— Позвольте гостьям самим рассказать про все, что их печалит.

Миссис Баттеруорт покопалась в своем ридикюле и извлекла оттуда маленькую Библию. Зажав ее между ладоней, она устремила на меня свои глаза, обрамленные кружком из бледной массы.

— Речь идет о неслыханном смущении, если не сказать распутстве, — начала она. — В Белль-Вю есть такие обезьяны — павианы и особенно мандрилы, которых нельзя показывать на глаза публике!

— Почему?

Миссис Огден и миссис Шофилд смотрели на свои скрещенные руки, не отрывая глаз.

— Потому что… потому что… они… просто-напросто непристойны!

Не поднимая головы, их спутница кивнула в знак согласия.

— Каким же образом животные могут быть непристойными?

Мэтт откинулся в своем кресле с закрытыми глазами и едва заметной улыбкой на губах. Очевидно, он столько раз выслушал это за сегодняшнее утро, что предвкушал удовольствие выслушать снова.

— Потому что они непристойно показывают посетителям… матерям, детям, юнцам безвинным…

— Что именно вы имеете в виду?

Мэтт издал тихий писк — как я думаю, неумело пытаясь скрыть усмешку.

— Зоопарк несет ответственность за то, чтобы животные не оскорбляли публику, не щеголяли своей… этой, как его… мощью.

— Вы имеете в виду половые органы? Что ж, они, за исключением человека, не носят одежды, чтобы их скрывать.

— Мы понимаем это, доктор Тэйлор. И я хочу подчеркнуть, что я и мои подруги являемся страстными любительницами животных и поборницами Великого Манчестерского Христианского «Крестового похода». У нас есть кошки. У миссис Огден есть болонка. Итак, наша жалоба состоит в том, что некоторые обезьяны щеголяют своими… этими, как их… органами в самом непристойном виде, а зоопарк ничего не делает — ничего не сделал за месяцы, в течение которых мы наблюдаем печальное положение дел, и несмотря на письма, направленные вам «Крестовым походом» и нашим пастором, ее преподобием миссис Ламб, готовой уделить внимание животным…

— Чтобы священник… уделял внимание животным?!

— Да, да. Это ведь ненормально, чтобы мандрил, или