Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру

„Который час?“

Который, в самом деле, час? Ведь завтра вечером в одиннадцать – это, может быть, уже сегодня! Может, совсем скоро! Кто знает, который час в „камере пыток“? Мне казалось, что с тех пор, как мы заперты в этом аду, прошло много-много дней… годы… от Сотворения мира. И все это может взорваться в один миг! Ах, какой-то шум… Скрип… Вы слышали, сударь? Вон там, в углу… Боже мой! Похоже, включился какой-то механизм. Вот опять! Если бы было чуть светлее… Наверное, это включился взрывной механизм. Я же говорю: какой-то скрип. Вы что, глухой?

Мы с де Шаньи принялись кричать, как сумасшедшие. Страх погнал нас наверх; мы карабкались на четвереньках вверх по ступеням. Неужели дверца люка закрылась и поэтому так темно? Ах, надо выйти из темноты! Туда, к смертельному свету зеркальной комнаты.

Мы добираемся до верха лестницы: нет, люк был открыт, просто теперь в „камере пыток“ было так же темно, как и в пещере, откуда мы выбрались. Мы ползем по деревянному полу. Только это отделяет нас от склада пороха. Который час? Мы кричим, зовем. Виконт де Шаньи с внезапным приливом силы восклицает: „Кристина! Кристина!“ А я зову Эрика. Напоминаю, что когда-то я спас ему жизнь. Но никто нам не отвечает. Никого вокруг, кроме нашего собственного отчаяния, нашего собственного безумия… Который час? „Завтра вечером в одиннадцать…“ Мы спорим, пытаясь определить, сколько времени провели здесь, но определить это невозможно. Ах, если бы взглянуть на циферблат часов с движущимися стрелками! Мои часы давно остановились, но часы виконта еще идут. Он сказал, что завел их вечером, собираясь в Оперу. Мы пытаемся извлечь из этого факта хоть какое-то основание для надежды, что роковая минута еще не наступила.

…Малейший звук, доносящийся из люка, который я напрасно пытался закрыть за собой, бросает нас в дрожь. Который час? У нас больше нет ни одной спички. Однако надо узнать время. Виконт придумал разбить стекло своих часов и нащупать положение стрелок. В полной тишине он прикасается к стрелкам кончиками пальцев. Ушко часов служит ему точкой отсчета. Он полагает, что, судя по отклонению стрелок, возможно, уже одиннадцать.

Но что, если тот страшный срок, что бросает в дрожь – одиннадцать часов, – уже миновал? Может быть, сейчас уже одиннадцать часов десять минут? Тогда роковой момент наступит завтра и у нас еще по меньшей мере двенадцать часов.

Неожиданно я вскрикнул:

– Тише!

Мне что-то послышалось в соседней комнате.

Я не ошибся! Скрипнула дверь, затем прошелестели торопливые шаги. В стену постучали, и раздался голос Кристины Даэ:

– Рауль, Рауль!

Теперь восклицания по обе стороны стены слились. Кристина разрыдалась: она уже и не верила, что застанет де Шаньи живым. Монстр был ужасен. Он просто бредил в ожидании часа, когда она даст согласие. Но она обещала сказать „да“ только в том случае, если он откроет дверь в „камеру пыток“. Он не поддался на уговоры, сопровождая свой отказ страшными угрозами в адрес всех представителей „рода человеческого“. Наконец после бесконечно долгих страшных часов он вышел, оставив ее одну, чтобы она поразмыслила обо всем. В последний раз.

Нескончаемо долгие часы!

– Который час, Кристина?

– Одиннадцать… одиннадцать без пяти минут.

– Одиннадцать чего?

– Одиннадцать часов, когда должен решиться вопрос жизни и смерти. Уходя, он специально подчеркнул это, – охрипшим голосом проговорила Кристина. – Он был невероятно страшен! Он бредил, он сорвал с себя маску, и его золотистые глаза метали молнии. И он все время смеялся! С усмешкой опьяневшего демона он сказал мне: „Еще пять минут! Я оставлю тебя одну, чтобы успокоить твою стыдливость. Я не хочу, чтобы ты краснела предо мной, когда скажешь «да», как робкая невеста“. Говорю вам, что он был подобен пьяному демону! „Смотри! – сказал он, открыв кожаную сумочку. – Смотри! Вот бронзовый ключ от шкатулочек черного дерева на камине. В одной из них – скорпион, в другой – ящерица, великолепные бронзовые фигурки, искусно сделанные в Японии; это – животные, которые могут сказать только два слова: «да» и «нет». То есть стоит тебе повернуть скорпиона, закрепленного на оси, на сто восемьдесят градусов, и я пойму, едва войдя в комнату в стиле Луи-Филиппа, в комнату новобрачных, что ты сказала «да»! Если ты повернешь ящерицу, для меня это будет означать «нет»! И я войду в комнату в стиле Луи-Филиппа, которая станет тогда комнатой смерти“. И он все хохотал, как пьяный демон. А я, стоя на коленях, молила дать мне ключ от „камеры пыток“, обещая навеки стать его женой, если он вручит его мне. Он ответил, что этот ключ ему больше не нужен и что он бросил его на дно озера. А потом, по-прежнему смеясь, он оставил меня одну, сказав, что вернется через пять минут за ответом, что он знает, как следует действовать галантному кавалеру, и не хочет смущать меня… Ах да, еще он крикнул: „Ящерица! Берегись ящерицы! Она не только поворачивается, она еще и прыгает! Она прелестно прыгает!“

Я попытался передать то, что обрывками слов и фраз, пересыпая все восклицаниями, торопливо рассказала нам Кристина. Ведь она также в течение этих двадцати четырех часов дошла до предела отпущенной человеку боли и, может быть, страдала сильнее, чем мы. Поминутно она останавливалась, восклицая: „Тебе не больно, Рауль?“ При этом она ощупывала почти прохладные стены и с удивлением спрашивала, отчего они недавно были такими горячими. Пять минут истекали, а в моем бедном мозгу стучало: „Скорпион или ящерица?“

Однако я сохранил достаточную ясность мыслей, чтобы сообразить, что, если повернуть ящерицу, она прыгнет и вместе с ней, по словам Эрика, взлетит на воздух „род человеческий“. Было очевидно, что ящерица управляет электрическим механизмом, который должен взорвать пороховой склад. Виконт де Шаньи, едва услышав вновь голос Кристины, казалось, обрел силы и объяснил девушке, в каком ужасном положении мы все находимся – мы и вся Опера. Поэтому необходимо повернуть скорпиона немедленно.

Этот скорпион, означавший столь желанное Эрику „да“, должен, возможно, предотвратить катастрофу.

– Давайте, давайте, Кристина, дорогая моя жена! – приказал Рауль.

Ответа не было.

– Кристина! – крикнул я. – Где вы сейчас?

– Около скорпиона.

– Не дотрагивайтесь до него!

У меня возникло опасение – я ведь хорошо знал Эрика, – что этот монстр снова обманул девушку. Возможно, что именно скорпион и приведет к взрыву. Иначе почему Эрика нет здесь? Пять минут давным-давно прошли, а он еще не вернулся. Конечно, он уже спрятался в укрытии! И ждет сокрушительного взрыва… Только этого