Злые ветры Запада - Дмитрий Манасыпов
Шрифт:
Интервал:
Факелы светили ровно, чуть потрескивая. Деревянные, с толстой паклей, пропитанной смолой. Коридор, весь в серых прямоугольниках дверей, усеянных заклепками, уходил в темноту в обе стороны. Кроме женщины и ее бича, никого больше Марк не заметил. Дверь лязгнула, сама собой щелкнув замком. Он покосился на нее и решил не искушать судьбу.
Марк, вымахавший до пяти футов и восьми дюймов, мог бы посмотреть на нее сильно свысока. Но почему-то понял, что, если даже смотреть в ее глаза снизу вверх, она окажется выше.
Волосы отливали серебром седины. Таким же чистым, как острые клепки-шипы, идущие от щитка наладонника до налокотника, прикрытого рукавом. Кожаный нагрудник, высокий, полностью закрывающий горло, переливался тусклой вязью густого серебряного узора. Широкий пояс, охватывающий крепкую талию коренастой бывшей девчонки с ранчо, мерцал шишечками светлого металла от круглой большой пряжки и дальше в обе стороны. Сколько стоила эта красота, Марк не мог и представить. И что-то подсказывало, что это не от щедрости Курии церкви и святых отцов-кардиналов.
И выпуклое металлическое забрало, блестевшее на месте глаз черными бриллиантами линз. Марк рассмотрел даже побелевшую плоть по его краям, там, где прибор вживляли. Волосы теперь казались не просто серебряными. Они были белее снега.
– Иди вперед.
Бич ткнул в левую сторону. Марк совершенно не удивился блеску граненого набалдашника на нем. И двинул, куда сказали.
Коридор, отполированный тысячами ног, казался лишь немного теплее камеры. Женщину он практически не слышал. Слышал других. За многими дверями сидели постояльцы. Кто-то бубнил странную скороговорку. Кто-то выл. Кто-то упорно и равномерно бил чем-то по металлу изнутри. Может быть, копытом, или, скорее всего, головой.
Командория Святого Арайи, он знал, что попал именно в нее. Проклятое место для бедолаг, упакованных братьями в сером. Как он сам. Из командории не возвращались. В командорию забирали только детей Дьявола, только по-настоящему вкусивших зла, плоти или колдовства. Изредка из-за ворот спускался длинный автобус и несколько бронемашин. На площади ближайшего городка, Пасадены, Аркадии или Анахайма, собирался народ. И просто смотрел на аутодафе, на наказание тех, кто преступил законы Господа и человеческие.
Марк споткнулся, чуть не упав. Бич щелкнул, мягко чавкнуло, и по спине побежала горячая струйка. А за ней и еще несколько. В первый раз он порадовался холоду. Боль показалась не такой всеобъемлющей, как предыдущая.
– Поверни налево!
Холод снова пробрался глубоко-глубоко. Зубы стучали дробь, ноги слушались плохо. Уже падая, он заметил Младшего брата, степенно шедшего к нему от тяжелой двери с бойницей и стеклом поверху. Чуть позже Марк ударился лбом об камень и потерял сознание.
– Садись.
– А нельзя полежать? – Марк разозлился. – Все равно же теперь.
– Сядь, юноша.
Он открыл глаза. Странно, но заплывший пришел в себя. Как оказалось, не сам по себе. Веко пульсировало болью, пульсировала вся сторона. И стянутая кожа говорила про засохшую кровь. Так что ему помогли. И, как казалось Марку, он даже знал, кто именно.
– Сядь.
Голос оказался мужским. Глубоким, немолодым и сильным. Он сел, поняв, что согрелся. Хотя изо рта густо валил парок. Он посмотрел на говорившего, огляделся вокруг.
Кто-то, трое, сидели в темноте. Силуэты, очень напоминающие командора, приехавшего за ним. Архангелы и спасители, мать их. Марк хотел сплюнуть, но слюны не оказалось. Захотелось пить. Он повернулся к немолодому и сильноголосому.
Вздрогнул, не понимая, как такое возможно.
Если сидящий перед ним хрен – человек, то он, Марк, краснокожий. И никак больше.
Бледный, весь, с ног до головы, покрытый татуировкой. С разноцветными косыми глазами, в красной хламиде, одновременно похожей и на рабочий комбинезон, и на платье крупной миз. С ногтями, выпуклыми и острыми, блестящими гладкими спинками. Марк присмотрелся.
Крест-накрест по груди странного создания шли широкие ремни с выпуклыми знаками из серебра. Большое распятие пряталось в складках красной материи. Вот оно что… дьявольское отродье, судя по всему, такой же пленник, как и он, Марк. Так и что дальше?
Отродье Сатаны ухмыльнулось и чуть наклонило голову набок. Марк успел лишь заметить голубовато поблескивающее что-то, потянувшееся к нему. Не успел ни уклониться, ни чего-то еще…
Боль пронзила всего. От корней волос на голове до треснувшего ногтя на большом пальце правой ноги. Марк закричал, смотря на хлещущую из него кровь, на расходящуюся в стороны плоть, рвущую кожу, сминаемую черной плесенью. На кости, проглянувшие через рвущиеся лохмотья мускулов, пожелтевшие, крошащиеся, впивающиеся светлыми осколками-занозами в пульсирующее мясо, протыкавшие еще целые склизкие черви сосудов. На вывалившиеся к его ногам клубки внутренностей, лопнувших гноем и разбросавших вокруг остатки ужина. Ужин, весело смотрящий голубым глазком, подмигивал орущему Марку.
– Нет, вы ошиблись. – Дьявольское отродье недовольно поморщилось, сплевывая на плитку с узором и пальцем давая раскуриться изогнутой черной трубочке. По залу поплыл сладкий запах берли, смешанного с марихуаной. – Возможно, что в этом бое есть что-то, да. Но не так, как рассказали свидетели. Он слаб.
Марк, задыхаясь, скорчился на своей лежанке. Чертов хрен, мать его, колдун траханый, что это было? Что за наваждение?! По животу, лениво и важно, набухая на неглубоких порезах, текла кровь.
– Он просто слаб, а не слаб телом или духом, – голос, шедший от силуэтов, отдавал мудростью, прожитыми годами и скорой смертью, – попробуй еще.
– Я попробую. – Отродье еще раз сплюнуло, провело по губам тонким темно-винным языком. – Но не более трех раз, монсеньор. Как того требует Книга.
– Не более трех, Мордекай.
Марк успел заметить голубоватое свечение чуть раньше, чем в прошлый раз.
Отец, с содранным одним ударом когтистой лапы скальпом, крушил топором кости кого-то в светлом платье. В том самом светлом платье с кремовыми оборками, что было на маме. Отец крякал, раз за разом бил топором все сильнее. Марк смотрел на него из креслица, где сидел во время еды. В одной руке погремушка, в другой ложка с молочным супом. Суп, правда, расплескался.
Отец бил, радостно и сумасшедше улыбаясь и что-то приговаривая. Хрустели, дробясь, кости, летели осколки и кровавые шматки. Марк заплакал. Отец повернулся к нему. Левый глаз довольно крутился в глазнице, правый, полностью красный, прищурился на сынишку. Когда он успел оказаться рядом, Марк не понял. Но первый удар пришелся прямо в плечо. Прежде чем пришла боль и кровь брызнула из перерубленных сосудов, Марк успел пожалеть суп, сваренный нэнни и полностью разлившийся по полу.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!