Цветок цикория. Книга 1. Облачный бык - Оксана Демченко

– Снова тайны, – вздохнула Юлия, принимаясь писать. – Хотя зачем мне знать лишнее? Папаша верил только дядьке Кузьме. Он лесничий в провинции, откуда мы родом, – Юлия судорожно вцепилась в кружку, выпила всю воду. – Он добрый, и меня звал «деточка». Пусть выживет. Обещаешь, подлец?

– Ваша грубость сродни шипам розы, Юлия. Я понял теперь… и я обещаю. Пишите подробно, следите за почерком. Я не должен говорить прямо, но бумаги получит Курт, тот самый. Он – ваша надежда выжить, если станет совсем худо.

– А ты… вы?

– Со мной связано много опасного, советую держаться в стороне. Я давно играю, – Яков сухо усмехнулся. – Прежде был слеп, и сослепу научился упорству. Высшие, – Яков глянул в закопченный потолок, – педантичны и неумолимы. Я обречен выползать на треклятое проверочное поле, пока не пройду испытание. Сперва казалось, что такое решение есть чистая жестокость высших. Но теперь я согласен с ними и желаю довести дело до победы. Не важно, с какой попытки. Большое счастье – иметь память и цель.

Юлия вздрогнула, расслышав звук мотора. Стала всматриваться, бледнея: окна мелкие, видно кое-как, а все новое – пугает… Когда в дверях возник Василий Норский, она икнула и отмахнулась, как от привидения.

– Псина бесячья! Чур меня. Да лучше яду выпить, чем… он же… он же меня…

– Василий, знакомьтесь. Юлия во плоти, та самая, – растянув губы в фальшивую улыбку, сообщил Яков. – Будем пока прикрывать её. Для Юны.

– И ладно. Устал злиться на неё, вообще устал, – Василий сполз на скамью, стек всем телом на столешницу и некоторое время молчал. Буркнул, не поднимая головы: – Мои проверили, что велено. Двоих нашли и наладили лечиться. Без шума.

– Хорошо. Юлию я вытащил спешно, деть её некуда. А ведь её ищут, и серьёзно. Разве к советнику в сиделки, но решение спорное, – Яков поджал губы.

– А ничего так, смахивает на месть, – Василий гибко потянулся, сел ровно и устроил локти на столе. – Эй, барышня, отвезу к нему, а дальше сама казнись по полной. Кашу варить обучена? Ссаные порты стирать? Это тебе не свиданки с цветочками, он мужик злой. Он так погонит тебя, аж я пожалею.

– Вася, все же присмотри. Враги у неё сильные.

– В корпус не сунутся, и оттуда новости не утекут, – Норский зевнул, встряхнулся. – По иным делам. Пацана отправил. Он умен крепче многих взрослых, обещал молчать о том, что делал у дома Юны. Дал описание «грузного». Вы правы, другой человек.

– Прыгал с донора на донора, как блоха, – поморщился Яков. – О таком навыке я не слышал. В сумме с историей Юлии и Юны это дает намек на планы моего объекта. Василий, пока новых вводных не будет, я просто думаю вслух. Меня очень беспокоит и занимает тема обмена тел. А еще роль одержимого.

– Юнка его все равно… – Василий покосился на Юлию и смолк. – Яков, спасибо – ну, кстати уж. Видел Топора в больничке. Не узнал. Справный парень, аж нос сворачивать неловко… заново. Хотя по чести если, я не ровня ему. Знаю, злюсь… Он ни разу не ломал мне руки-ноги. А мог всегда. Он вообще… самый мирный злодей на белом свете.

Норский покосился на Юлию, которая глотала слезы, давилась и тихонько ныла, и снова глотала слезы. Пыталась успокоиться и не могла. Получила от Якова платок, спрятала в нем лицо. Плечи задрожали чаще. Василий поморщился, отвернулся.

– А знаете, мы все в корпусе вроде бродячих псов. Кем-то брошены, – громко, раздумчиво сообщил Василий. Сбегал к стойке, мигом приволок графин морса, хлеб, мясо. Сунул Юлии под локоть полотенце вместо платка. Переждал, пока она отсморкается и заговорил снова. – Я сирота. Шалый – сын любовницы. Вьюна из дома погнали, вороват от рождения. Но из всех нас одного Топора и жаль. Он из клана Тумай, а там все, поголовно, убийцы или стражи. Десятки поколений. Служение, традиции и прочее… с молоком матери, как говорится. Он не сирота, не от любовницы, не вор. Но поди ж ты – заячья губа… Как будто стародавние времена и врачей нет. Дикари безмозглые. Лучшего человека забраковали. Жизнь ему оставили, вроде как в наказание. Да еще и ноги перешибли, как подрастать начал… Да уж. – Вася покосился на Юлию, которая не слушала, продолжая всхлипывать, уткнувшись в полотенце. Вздохнул и продолжил рассказ, заполняющий время. – Хуже смерти: ни уважения, ни права на первичный отбор, ни права носить фамилию и звать отца – отцом. За что? Он же лучший. Вслух повторю, хоть и злюсь: в бою на выживание я ему не ровня. И никто из нас. Даже когда он хромал на обе ноги… А только Топор понимает дружбу. Я был бы никакой боец, если б он не учил.

– Хватит нахваливать. Ты занят этим делом уже год. Ты извел своими намеками всех, до кого смог добраться.

– Ну, есть такое дело, постарался, – хитро улыбнулся Василий.

– Ему давно не требуются рекомендации.

– Точно? – оживился Василий. – Слово?

– Слово. Помоги ему подобрать пацанов. Он просил меня попросить об этом тебя. Сложные у вас отношения! Друг за друга горой, а привет передать или узнать о здоровье – без посредника никак. Хорошо хоть, есть у вас Шнурок.

– Да, Пашка такой, умеет людей связывать. Вы первый поняли, что прозвище не от худобы или презрения, – оживился Василий. Помолчал и прочистил горло. – А вот… Ну, сами знаете, о ком спрошено.

– Почти добралась. Место уютное, много цветов и люди хорошие. Надежно: для меня там все как на ладони. Старая закладка гнезда, люди опытные… Ей устроят дельце, которое поможет развить дар. Не опасное, – Яков отмахнулся от очевидного вопроса. – И иные дела подберут, я продумал годные для учебы. Очень жаль, не могу оградить её от бед. Способен только охранять и обучать. Игра движется, скоро такое начнется… Ходи с оружием. Спи с оружием. Навещай Курта. И пацаны для Топора – это очень важно, очень.

Юлия дернула Якова за рукав. Она наплакалась, отсморкалась, поела и успокоилась по-настоящему.

– Хочу научиться стрелять. Пусть учит. Прикажи!

– Василий не подчиняется глупым приказам. Попроси сама.

– Станет он слушать, песья рожа! – Юлия судорожно вздохнула, скомкала полотенце. – Я бы плакала еще, а не могу. Боюсь сойти с ума и кинуться покупать ту дрянь, которую мне прописал подонок-доктор. Не от привычки, которой не осталось. Боюсь его, боюсь тебя. И еще тех, кто убил отца. Ты должен строго приказать довезти меня до места и учить стрелять. Пусть купит мне револьвер понадежнее. Ясно?

– Нет, не ясно. Хватит ломать других через колено, ломай себя. Будет в пользу.

– Отца точно убили? – резко спросила Юлия, отодвинув полотенце.

– Я читал бумаги, – подал голос Василий. – У него был яд, сам проглотил. Его не уродовали. Хоронить можно бы в открытом гробу. Только тело уже сожгли. Кое-кто следы замел.

– Значит, было не очень больно, – шепнула Юлия.

– Он заранее поверил, что надежды нет. Не стал ждать… А ведь его искали, такие силы были брошены. Потерпел бы часок-другой, был бы жив и помог нам. Но, увы, отчаялся. Теперь или смешают с грязью, или оторвут от корней и шваркнут в нору, – усмехнулся Яков.