Рассвет - Генри Райдер Хаггард

— Это ее личный катер, — сказал Артуру управляющий отелем, — самый быстрый на острове, и она всегда ходит на всех парах. Должно быть, она подплыла только для того, чтобы поговорить с вами. Вон там, вдалеке, ее дом.

— Миссис Карр приезжает сюда каждый год, не так ли?

— О да, каждый год; но в этом году она прибыла очень рано; наш сезон еще не начался, вы, наверное, знаете. Она — великое благословение для этого места, она так много делает для бедных крестьян. Сначала она приезжала вместе со старым мистером Карром и, говорят, была прекрасной сиделкой для старого джентльмена, пока он не умер.

— Она часто принимает гостей?

— Как правило, нет, но иногда она устраивает роскошные балы, пышные приемы и целый ряд званых обедов, о которых судачит весь остров. Она почти никуда не выходит, что приводит в ярость местных дам, но, по-моему, все они все равно ходят к ней на балы и обеды. В основном она проводит время в горах, собирая бабочек и жуков. Кроме того, у нее есть чудеснейшая коллекция египетских диковинок, хотя почему она держит их здесь, а не в Англии, я точно не знаю. Ее муж начал собирать коллекцию, когда был еще молодым человеком, и собирал всю свою жизнь, после его смерти она продолжает это делать.

— Странно, что она не вышла замуж еще раз.

— Ну, это не от недостатка предложений, если хотя бы половина слухов об этом верна; говорят, каждый холостой джентльмен моложе пятидесяти, который побывал на Мадейре в течение последних пяти лет, делал ей предложение, но она даже не взглянула ни на одного из них. Но это, конечно, сплетни… вот мы и на пристани. Сидите спокойно, сэр, эти ребята сейчас поднимут лодку наверх.

Если бы не напряженное и неуютное состояние его души, лишавшее всё, что он делал, вкуса и настойчиво подсовывавшее «скелеты» среди цветов любого пейзажа, Артур мог бы очень хорошо провести время на Мадейре.

Жить в одном из лучших номеров отеля «Майлз» под защитой толстых стен и дарящих прохладу зеленых ставен; наслаждаться всеми преимуществами теплого климата без каких-либо недостатков; не дрожать от холода, как большинство жителей Англии — а они, в основном, дрожат круглый год — это само по себе роскошь. Если день был жарким, обед здесь состоял, главным образом, из рыбы и фруктов, и каких фруктов! После него можно было сменить столовую на прохладный портик, где веет морской бриз, и с трубкой в руке погрузиться в дремоту, которую бессильны потревожить даже дьявольские вопли попугаев, привязанных за ноги к веткам деревьев. Если же вы достаточно энергичны — я говорю об энергии, которую дарует Мадейра, — вы можете прогуляться по спускающейся террасами узкой дорожке под сенью виноградных лоз и созерцать сочную массу зелени, которая превращает этот райский остров в сад. Более того, пробравшись сквозь роскошные клумбы и отдохнув под раскидистой смоковницей, вы можете, по истинно английской моде, отдаться игре в большой теннис, после чего снова искать тень среди ползучих виноградных лоз или раскидистых банановых листьев, а потом, устроившись в пружинистом гамаке, примете как дар свой заслуженный отдых…

Все эти вещи являются квинтэссенцией роскоши, настолько безупречной, что тот, кто однажды наслаждался ими, будет страстно желать превратиться в едока лотосов[9], забыть болезненное и тяжелое прошлое, жить и умереть в отеле «Майлз». О, Мадейра! Жемчужина посреди океана, земля покрытых соснами гор, на которые так любят взбираться глупые люди, долин, где мудрые люди предпочитают отдыхать, и ароматов, которые одинаково ненавидят и те, и другие; Мадейра — дочь солнечного неба и лазурного моря, земля, текущая молоком и медом и переполненная людьми; если бы только вы принадлежали этой стране с рождения — что за прекрасное место досталось бы вам, и как поэтично можно было бы живописать все вокруг вас!.. Последнее утверждение, к счастью для моих читателей, эффективно опровергается воспоминаниями об открытых стоках, сердитых священниках и португальских чиновниках.

На следующее утро ровно в двенадцать мистеру Хейгему сообщили, что за ним прибыл экипаж. Артур спустился вниз и был совершенно потрясен великолепием транспортного средства. Экипаж походил на сани, рассчитанные на четверых, и стоял на деревянных полозьях, которые скользили по круглой гальке, которой вымощены улицы Мадейры, почти беззвучно и так плавно, как будто они бежали по льду. Колесница, как впоследствии всегда называл ее Артур, была построена из прекрасного дерева, обшита и занавешена атласом, а движущей силой служили два великолепно запряженных белых вола. Двое туземных слуг, красивых молодых людей, одетых в нечто вроде белоснежных ливрей, сопровождали сани и приветствовали Артура с большим почтением.

Однако ему все же потребовалось некоторое время, чтобы решиться сесть в экипаж, который напоминал ему описание галеры Клеопатры и источал сладкий аромат; в конце концов, он тронулся в путь, чувствуя, что за его отъездом наблюдают все, кто только может, а непосредственно за ним следует, по меньшей мере, дюжина нищих, каждый из которых страдает каким-то особенным и ужасным уродством или болезнью. И вот так, наподобие римского триумфа, они скользили по причудливым узким улочкам, втискиваясь ради благословенной тени между двумя рядами высоких домов с зелеными ставнями; по мостам, перекинутым через широкие открытые водостоки; мимо выкрашенного яркой охрой собора; вниз по набережной, окаймленной огромными магнолиями, чьим ароматом был напоен воздух, и где дважды в неделю играл оркестр, а португальские чиновники маршировали взад и вперед во всей пышности своих парадных мундиров; вперед и вниз, там, где город спускается к морю; затем снова вверх по другим улицам, вдоль глухой стены и, наконец, сквозь причудливые железные ворота… и вот они уже в волшебной стране!

По обе стороны от дороги раскинулся сад, рассчитанный на то, чтобы заставить английских садовников скрежетать зубами от зависти; сквозь ажурные беседки виднелись зеленые лужайки, а еще дальше — безмятежное синее море. Здесь капустная пальма высоко вздымала свой гладкий и высокий ствол, там бамбук размахивал своими страусовыми перьями, и повсюду вокруг земля с ее бесчисленными великолепными цветами и плодами напоминала раскинутую индийская шаль. Артур ошеломленно думал об Эдемском саду и Островах Блаженных, и в то время, как его глаза, привыкшие к нашим скромным английским розам, все еще были устремлены на пылающие массивы цветущего граната, а его ноздри ласкал сладкий аромат апельсинов и магнолий, волы остановились перед портиком величественного здания с белыми стенами и зелеными ставнями, традиционными для всех домов Мадейры.

Затем «рабы колесницы» помогли ему спуститься, а другие рабы, стоявшие у дверей, отвесили ему поклон, и он оказался в большом прохладном зале, казавшемся темным после яркого солнечного света. Здесь его ждала уже не рабыня, но принцесса этих прекрасных владений, сама Милдред Карр, одетая во все белое, с приветливой улыбкой на губах и в глазах.

— Я так рада, что вы приехали! Как вам нравится Мадейра? Вы не находите, что здесь очень жарко?