Рассвет - Генри Райдер Хаггард

До своего нынешнего возраста Милдред Карр не знала ни капли любви; она даже не испытывала особого интереса к своим многочисленным поклонникам, но теперь эта мраморная Галатея по какому-то капризу судьбы обнаружила в себе женское сердце — довольно неловкое открытие, без даже подобия мольбы со стороны того, кому она предназначила роль Пигмалиона. И когда она оглядела себя при свете только что зажженного в душе пламени, то испуганно отпрянула назад, как человек, который смотрит поверх кратера вулкана, начинающего свою огненную работу. Она полагала, что ее сердце холодно ко всем привязанностям такого рода, оно казалось таким же мертвым, как мумифицированный гиацинт; но теперь оно стало живым, страдающим, оно все светилось любовью. Она попробовала новое вино — и пусть это вино обжигало ее, было горько-сладким на вкус, но все же она жаждала большего. Так, медленно и печально, она узнала, что ее жизнь, которая в течение тридцати лет спокойно текла своим тихим путем, не омраченная сенью любви, должна отныне подчиниться его владычеству и стать рабыней его горестей и капризов. Неудивительно, что она испугалась!

Однако Милдред была женщиной проницательной, и ей не требовалось дополнительного обострения наблюдательности — в зависимости от состояния ее привязанностей, — чтобы понять: как бы глубоко она ни была влюблена в Артура Хейгема, сам он ни капельки не влюблен в нее. Зная почти непреодолимую силу своей собственной красоты и привлекательности, она быстро пришла к выводу — и это заставило ее похолодеть — что должна быть на свете какая-то другая женщина, преграждающая путь к его сердцу.

По той или иной причине Артур никогда не заговаривал с ней об Анжеле — то ли потому, что мужчина очень редко делится с женщиной информацией о своих отношениях с другой представительницей ее пола, зная, что это будет означать умаление его ценности в ее глазах, то ли инстинктивно понимая, что эта тема не будет слишком приятной, то ли потому, что все это было слишком священно для него. Однако Милдред, со своей стороны, была полна решимости докопаться до сути этой тайны. И вот однажды сонным днем, когда они сидели на веранде музея, примерно через шесть недель после прибытия Артура на остров, она воспользовалась случаем.

Милдред сидела или, скорее, полулежала в плетеном кресле, глядя на спокойное море, а Артур, глядя на нее, думал о том, как прелестна эта женщина, и удивлялся тому, что в последнее время ее лицо и глаза стали гораздо мягче и привлекательнее. Мисс Терри тоже была там, жалуясь на жару, но вскоре она ушла на поиски очередного воображаемого жука, и они остались одни.

— О, между прочим, мистер Хейгем, — сказала Милдред, — я хотела задать вам вопрос, если только смогу вспомнить, какой именно.

— Постарайтесь вспомнить, о чем идет речь. «Башмаки, сургуч, капуста и короли» — речь о чем-нибудь этаком?

— А! Теперь припоминаю. Если бы вы добавили «королевы», то оказались бы ближе к истине. Вот о чем я хотела вас спросить… — Тут она устремила на него свои большие карие глаза и слегка зевнула. — Боже мой, Агата права, здесь ужасно жарко!

— Ну же, я жду. Готов сообщить вам любую информацию, если это в моих силах.

— О! Тогда, чтобы убедиться в этом, задам прямой вопрос. Очень простой. С кем вы помолвлены?

Артур чуть не вскочил со стула от изумления.

— С чего вы взяли, что я помолвлен? — спросил он.

Она разразилась веселым смехом. Ах, если бы он знал, чего ей стоил этот смех!

— С чего я взяла, что вы помолвлены? — тон ее был шутливым. — Разумеется, вы бы уже давно лежали у моих ног, если бы это было не так. Ну же, не будьте таким молчаливым. Я не стану смеяться над вами. Какая она из себя? (Как правило, это первый вопрос, который женщины задают о сопернице.) Она так же хороша собой, как, скажем, я, потому что, хотя вы, может быть, так и не думаете, меня считают довольно красивой.

— Она совсем не похожа на вас, она очень высокая и белокурая, как ангел на картине.

— О! Так, значит, действительно есть «она», да еще и «как ангел», очень отличающаяся от меня… Как хорошо, что я вас поймала! — и она снова рассмеялась.

— Зачем же вы хотели меня поймать? — спросил Артур, и голос миссис Карр странно зазвенел у него в ушах; он не мог понять, почему.

— Женское любопытство и естественное желание понять причины ваших вздохов, вот и все. Но ничего, мистер Хейгем, мы с вами не будем ссориться из-за того, что вы помолвлены. Вы расскажете мне эту историю, когда захотите, потому что я уверена, что история тут есть… нет, только не сегодня днем; от солнца у меня разболелась голова, и я собираюсь отоспаться. Чужие любовные истории мне очень интересны, тем более что я уже достигла почтенного тридцатилетнего возраста, не будучи сама предметом любовных историй, — и она снова засмеялась, на этот раз над собственной неискренностью.

Однако когда Артур ушел, в ее глазах не было смеха, только слезы, горькие, жгучие слезы.

— Агата, — сказала Милдред в тот вечер, — мне надоел этот остров. Я хочу поехать на остров Уайт. Должно быть, там сейчас чудесно. Мы отправимся следующим пароходом.

— Дорогая моя Милдред, — в ужасе воскликнула мисс Терри, — если вы так торопитесь уехать — почему же вы не оставите меня здесь? И как раз тогда, когда мы так хорошо устроились… и мне будет очень жаль прощаться с этим молодым Хейгемом, он такой милый молодой человек! Почему бы вам не выйти за него замуж? Я подумала, он вам нравится. Впрочем, возможно, он тоже отправится на остров Уайт… О, этот ужасный залив!

Милдред поморщилась, услышав намеки мисс Терри на Артура, которого эта почтенная леди очень полюбила.

— Мне очень жаль, дорогая, — поспешно сказала она, — но я смертельно скучаю здесь, да и год этот оказался плох для насекомых, так что вам действительно пора собираться в дорогу.

Мисс Терри послушно принялась укладывать вещи, но когда она в следующий раз заговорила об отъезде, Милдред изобразила удивление и спросила, что она имеет в виду. Изумленная Агата сослалась на их прошлый разговор… это было встречено веселым смехом.

— О, вы же не могли принять это всерьез, не так ли? Я просто была немного сердита, вот и все.

— В самом деле, Милдред, вы стали такой странной в последнее время, что я никогда не знаю, когда вы говорите серьезно, а когда нет, хотя, со своей стороны, я очень рада остаться здесь, в мире и покое.

— Странно, очень странно! — сказала миссис Карр, мечтательно глядя в окно, выходившее на подъездную дорожку, и заложив руки за спину. — Да, я думаю, что вы правы. Я думаю, что прежняя Милдред где-то потерялась, а нашлась новая, и я сама ее не всегда понимаю…

— Ах вот как, — заметила мисс Терри самым деловым тоном, не имея ни малейшего представления о том, к чему клонит ее подруга.

— Какой дождь! Я думаю, что сегодня он не придет.

— Он! Кто такой «он»?

— Ах, как вы глупы! Мистер Хейгем, конечно!

— Значит, вы всегда имеете в виду его, когда говорите «он»?