Обманутая - Шарлотта Линк

Обновленный Калеб – вынужденный порвать со своим лучшим другом и помощником. С алкоголем. Который рано или поздно разрушил бы его. Который, однако, придавал ему сил, позволял выстраивать самые смелые гипотезы, предвосхищать развитие событий. Который безотказно пробуждал его шестое чувство и интуицию. Зачастую Калеб и сам не мог объяснить, чем руководствуется в своих догадках. При этом инстинкт почти никогда его не подводил.

Теперь же внутренний голос молчал. Или же Калеб не знал, как пробудить его к жизни.

Ему всегда казалось странным, как устойчивы порой стереотипы. Но при ближайшем рассмотрении было ясно, что иные явления далеко не так однозначны, как это казалось на первый взгляд. При слове алкоголизм людям представлялась картина морального упадка. Им виделся алкоголик, который едва управляется с повседневной жизнью, которому все труднее скрывать свое падение, который медленно, но неотвратимо скатывается к профессиональной, личной и социальной пропасти. Калеб знал, что это верно лишь отчасти. У него случались и срывы, и расстройства – и, вероятно, они участились бы, продолжай он в том же духе. Но чаще всего благодаря алкоголю он добивался небывалой продуктивности, чувствовал уверенность и силу, во всем добивался успеха. Алкоголь приглушал его сомнения и сметал все препятствия на его пути. Обернется ли это, в конечном счете, в неуправляемое самоволие, и последуют ли за этим профессиональные промахи, Калеб не знал. Он не исключал подобного, но пока этот момент не наступил.

С тех пор как завязал с алкоголем, Калеб чувствовал себя неполноценным, в нем появилась неуверенность. Он чувствовал, что тратит много энергии на то, чтобы скрыть эту неуверенность, чтобы никто из подчиненных этого не заметил. Как ни странно, на это уходило больше сил, чем раньше, когда ему приходилось скрывать от мира свои каждодневные возлияния. Ошибочно полагать, что человек становится свободным, когда вырвется из лап этого демона. Человек просто меняет оковы. И в случае Калеба новые были намного хуже прежних.

Он вдруг осознал, что в кабинете воцарилось молчание. Все, что можно было сказать, было сказано, и Роберт с Джейн ждали его последнего слова.

– Ладно, – сказал Калеб, – наверное, на сегодня мы сделали всё, что могли. Стюарт, вы теперь поедете обратно в Скарборо?

– Да. Но я остаюсь на связи с судмедэкспертом. Он будет держать меня в курсе насчет дальнейшего обследования. Мы уже обо всем договорились.

На этом они завершили разговор. Калеб сунул сломанный карандаш обратно в стакан и поднялся.

– Я заеду куда-нибудь перекусить, – объявил он. – Хотите составить компанию, Джейн?

Констебль, также поднявшись, с сожалением покачала головой.

– Мне надо домой. Хорошо бы хоть иногда возвращаться пораньше.

– Понимаю. Тогда до завтра.

Они вышли из его кабинета. Джейн отправилась к себе, чтобы выключить компьютер и забрать сумку. Вот уже несколько минут она чувствовала тяжесть на душе. Впрочем, тяжестью назвать это было сложно – скорее замешательством…

Джейн искала среди бардака на столе ключи от машины, как вдруг поняла.

Они не позвонили. Крейны. Накануне вечером они должны были вернуться в Кингстон, и сегодня им следовало позвонить.

На всякий случай Джейн проверила голосовую почту, но никаких сообщений не было.

Она колебалась. Попробовать еще раз дозвониться до Стеллы? Или на стационарный телефон в Кингстоне? Или их соседке?

Возможно, Стелла просто забыла позвонить. Они вернулись после длительного отпуска. Должно быть, у них скопилось множество дел… И все же странно, почему звонок сотруднице йоркширской полиции не стал для них приоритетным. Как правило, люди с тревогой воспринимали все, что имеет отношение к полиции, – и старались как можно скорее прояснить ситуацию.

В конце концов Джейн еще раз набрала мобильный Стеллы. Затем – домашний номер в Кингстоне. Автоответчик в обоих случаях.

Это ее встревожило. На текущий момент семейство Крейнов было единственным связующим звеном с Денисом Шоувом. В которого так вцепился Калеб. Есть ли смысл в том, чтобы поддерживать его? Или это лишь оттянет неизбежное – осознание, что они двигались по ложному следу?

И что потом?

Джейн почувствовала, что у нее начинает болеть голова. Слабое покалывание в висках. Наконец-то она отыскала ключи и вышла из кабинета.

Стелла спала так крепко, что просыпалась неохотно и с трудом. Тем более что ей снился чудесный сон. Она была дома в Кингстоне, и оказалось, что за ночь в саду расцвели сотни красивейших экзотических цветов. Растения источали такой аромат и создавали такое разнообразие оттенков, что голова шла кругом. Стелла не могла объяснить этого чуда. У нее вообще не было таланта к садоводству, и петунии, которые она летом выставляла в горшках на террасе, неизвестно как доживали до осени. Потом из разбрызгивателей с разных сторон хлынула вода высокими, серебристыми дугами, орошая все это великолепие. Стелла подумала, как здорово было бы забежать туда и напиться. Ее мучила жажда, а вода казалась такой чистой и освежающей… Только вот шланги, проложенные по саду, так странно хрипели, словно где-то работал из последних сил старый, ржавый насос. Стелла огляделась, ей хотелось выяснить причину этого. Однако она почувствовала, как что-то изменилось.

Проснулась.

Ни цветов, ни переливающихся на солнце водяных струй. Осталась лишь мучительная жажда, которую Стелла пыталась утолить во сне. И этот странный хрип.

Стелла неуклюже приподнялась. Она лежала на полу, на старом ковре, укрывшись вторым одеялом, найденным среди хлама в углу. Вероятно, на одеяле когда-то спала собака – оно было сплошь покрыто шерстью. Но в нынешнем положении выбирать не приходилось. Без одеяла было слишком холодно, а другого ничего не нашлось.

Рядом приютился Сэмми, он еще спал. Пяти дней в заточении оказалось более чем достаточно: мальчик заметно похудел и стал бледен. Засаленные волосы торчали в разные стороны. Стелла заметила, что у него пересохли и потрескались губы. Ему не хватало жидкости. Как и всем им.

Стелла решила, что выделит ему воды из своей доли.

Она провела языком по собственным губам. Сухие и потрескавшиеся.

Сквозь разбитое окно падал солнечный свет. День снова обещал быть ясным и теплым. А они по-прежнему сидели в этом проклятом каменном узилище. Очевидно, Денис и Терри так никому и не позвонили. Если Денис вообще собирался кому-то звонить.

Стеллой овладело уныние. Хотелось лишь погрузиться в сон и хотя бы на полчаса вернуться в цветущий сад, под струи воды. Но вот она снова услышала этот странный хрип и повернула голову.

Звук исходил от Джонаса. Он лежал на диване, вероятно, еще спал – и хрипел. Казалось, что-то мешало ему дышать. Стелла видела в тусклом свете, до чего он бледен. Даже сквозь густую щетину было видно, что кожа на лице буквально просвечивает.