Сокол Спарты - Конн Иггульден

– Приветствую тебя, сын Спарты Клеарх. Проси своих спутников садиться. Этим вечером все вы гости за моим столом.

Подспудное напряжение в шатре схлынуло: солдаты Персии услышали слова, означающие, что их не призовут для того, чтобы сразить этих дерзких греков. Клеарх тихо издал вздох облегчения. Сейчас он словно заново почувствовал на себе взгляды множества людей, которые с удовольствием увидели бы его бездыханным. Спартанцы для персов были самым заклятым врагом, но при этом непобежденным. Клеарх надеялся, что и он в Кунаксе добавил к этой легенде несколько строк, показав, что может разгуливать на поле боя куда угодно. Не пади Кир так быстро, то они, глядишь, еще бы и сокрушили персидское войско, хотя на то, чтобы всех персов перебить, понадобился бы, наверное, месяц. Впрочем, вряд ли это мнение из тех, которые нынче будут обсуждаться за этим столом.

Эллины заняли отведенные им места. Клеарх скрыл свою неловкость от того, как много у него за спиной незнакомцев и врагов. Он посмотрел царю в глаза.

Судя по ширине стола, с кописом через него не броситься. Это была одна из тех подробностей, которые, помнится, любил приводить Кир. Без сомнения, у создания этой штуки есть своя история, хотя как он смог очутиться на равнине посреди пустыни, оставалось загадкой. Удивление вызывало уже одно лишь количество рабов вокруг персидского царя. Царский стан был, пожалуй, в десяток раз крупнее, чем у эллинов, – прямо-таки целые Сарды, а то и Афины в движении. Гигантские столы, харчевни, монетный двор, среброделы и ткачи, резчики по слоновой кости и камню. За одну ночь они воздвигли в пустыне целый город, и все же по-прежнему оставался вопрос, удастся ли эллинам застичь следующий восход солнца.

Клеарх глубоко вздохнул и улыбнулся. Он положил руки перед собой на стол, с отрадой видя, что они не дрожат.

– Люди Греции, пьете ли вы за своих павших? – вопросил Артаксеркс.

Клеарх кивнул:

– Да, великий царь. Чтобы воздать им честь и ускорить путь в загробную обитель.

По властному взмаху царя слуги наполнили стоящие перед пирующими кубки. Менон следил за наполнением с мрачностью во взоре, но понимал, что оскорблять хозяина отказом никак нельзя. Царь поднялся на ноги, а вслед за ним все двенадцать греческих воинов встали и высоко подняли кубки. Напряжение возвратилось вместе с тем, как персидские солдаты положили руки на мечи, готовые выхватить их при первом же резком движении.

– Мой брат Кир был изменником и… глупцом. Но он был сыном моего отца. И да охранит его всевидящий, дав ему место в вечности. За моего брата Кира!

– За царевича Кира, – произнес Клеарх.

Слышно было, как к расплывчатому хору голосов присоединился голос Ариея. Все сели, внезапно почувствовав близкое, вновь ожившее дыхание опасности. Не замечал его словно один Артаксеркс. Он улыбкой встретил подачу исходящих паром блюд, оценивая их внешний вид. Клеарх положил себе на тарелку всего ничего с первого поднесенного блюда, от остального отказавшись. Проксен взял только похлебки с чем-то обжаренным в муке. Зато Менон нагрузил себе тарелку доверху, лишь пожав плечами под осуждающими взглядами товарищей.

Ели до тех пор, пока каждый несколько раз кряду не отказал слугам; Клеарх уже начал выказывать признаки нетерпения. Царь Царей рыгнул в кулак и допил очередной кубок. Спартанец тайком считал: их Артаксеркс осушил уже восемь.

– Что же мне с вами, греками, делать? – спросил он внезапно.

Тиссаферн поднял глаза, вытирая тарелку куском лепешки.

– Мы наемники, великий царь, – ответил Клеарх. – Воюем за плату. И единственное наше желание – это чтобы нам позволили отойти к Царской дороге, по которой мы и уйдем из вашей страны.

– Однако в Персию вы явились как захватчики, – заметил Атаксеркс.

Ощущение опасности вновь засквозило в шатре. Клеарх был рад, что не съел чересчур много и это не повлияло на расторопность мыслей. Чувствовалось, как угроза нарастает в напряженных движениях вооруженных людей, думающих, что их никто не замечает. Опасность была все более явственной, вызывая тоскливую обреченность. Они были окружены. И если царь хотел нанести им урон, то уйти из этого места у них не было ни малейшего шанса.

– Мы явились за золотом и серебром, великий царь. Твой брат Кир заплатил нам за поход деньги. По сути, мы ничем не отличаемся от шорников или плотников, только наше ремесло – меч. Со смертью нашего нанимателя надеемся уйти и мы. В победе или поражении мы не высматриваем никаких обид.

Артаксеркс хмыкнул.

– Здесь я вынужден вас разочаровать. У нас в Персии долгая память. Вы пришли в мои земли в поисках моей головы, моего трона. Вы пришли уничтожить все, что воплощалось во мне. И при этом надеетесь в конце просто уйти, дружески пожав мне на прощание руку! Полемарх Арией поведал мне правду о том, как его принудил к службе мой брат. Ну а поскольку он перс, мне было вполне достаточно унизить его, дав для забавы попользоваться им моим телохранителям.

Взглянув на Ариея, Клеарх увидел в его глазах все его горе и униженность.

Похоже, благорасположением он тут больше не пользовался.

Арией чуть заметно качнул головой из стороны в сторону, предостерегая. На его лице была жалость, и Клеарх почувствовал, как болезненно сжались мышцы живота.

– Но вы… – продолжал царь. – Воистину, как сказал мой почетный старейшина Тиссаферн, все вы, греки, глупые варвары… дикари. А трапеза уже закончилась. Понимаете ли вы это? Вы уже насытились, каждый из вас? Можете ли вы посетовать богам, что я относился к вам с презрением или нарушил свой обет гостеприимства к вам, моим гостям?

В шатре струной натянулась тишина. Даже извивающиеся плясуньи застыли, как статуи, и последние ноты музыки истаяли, будто обвиснув в воздухе. Сзади шею Клеарху обхватила мощная рука. Он выхватил копис и всадил его в локтевой сустав, отчего нападавший издал звонкий вопль ему на ухо. Однако схватить сидящих греков готовы были десятки солдат. Одному из них Проксен сломал об угол стола руку, и тот с криком упал. Менон, ругаясь на чем свет стоит, успел вскочить и сшибить кого-то кулаком, прежде чем сам оказался сбит. Стол шатался, норовя опрокинуться. Однако конец мог быть только один. В таком скученном месте греков подмяли и перекололи в считаные минуты.

Артаксеркс вновь поднялся на ноги, глядя вниз на своих павших врагов. Один или двое еще корчились в объятиях тех, кто их душил или закалывал. Он увидел, что глаза спартанца все еще светятся сознанием, хотя его лицо не уступало по красноте плащу.

– Как там теперь будут твои воины, грек? Без своих начальников? Заверяю тебя, что живыми с моей земли им не уйти. Преисполнись этим знанием, пока ты издыхаешь.

Ему показалось, что Клеарх силится что-то выговорить. Каково же было негодование царя, когда он разобрал, что спартанец, оказывается, сотрясается от смеха, хотя по груди у него пенисто струится кровь. Умер Клеарх прежде, чем Артаксеркс успел потребовать у него разъяснения.