Стою за правду и за армию! - Михаил Скобелев

– Да вот, брат, в пехоту перевелся – ротой командую!

– Каким образом?

– Куропаткин приказал. Офицеров в роте нет, так вот пока я.

– А Алексей Николаевич где? – спросил Хомичевский.

– Пошел на левый фланг – вероятно, скоро вернется. Зачем он тебе?

– Да Скобелев послал за ним. Из секретов донесения, что турки снова собираются атаковать нас. Ну, прощай, брат, пойду искать Алексея Николаевича!

Через несколько минут они возвращались обратно вдвоем.

– Надеюсь, Дукмасов, – обратился ко мне Куропаткин, останавливаясь на минуту, – что вы со своею ротой молодцами отобьете неприятельскую атаку, я уверен в вас!

– Будьте покойны, капитан, – отвечал я, – мы за себя постоим, живыми в руки не дадимся.

– Ну, дай Бог успеха! – отвечал он, крепко пожимая мне руку, и затем быстро направился на правый фланг к Скобелеву.

Прошло несколько минут тяжелого затишья – предвестника грозы. Вдруг в темноте перед траншеей замелькало несколько фигур, быстро приближавшихся к нам. «Тише, не стрелять, это наши секреты отступают», – крикнул я, когда некоторые из солдат нервно схватились за ружья. Действительно, через минуту несколько человек быстро перелезли через бруствер. «Ну что?» – обратился я к ним. – «Наступают, ваше благородие», – взволнованно отвечали они, пристраиваясь к брустверу и укладывая на него поудобнее свои ружья. Турки снова повели атаку, но только в этот раз сначала на правый фланг, а затем уже в нашу сторону. Вправо от нас уже давно раздавались частые и мерные залпы, но в нашем участке еще было все спокойно.

Наконец я разглядел впереди траншеи движущиеся фигуры. Все ближе подвигались они ломаною линией к нам, перебегая от одного куста к другому. Раздались одиночные выстрелы, несколько испуганных голосов закричало: «Турки идут, турки!» – «Не сметь стрелять, команду слушать!» – громко крикнул я. Оставалось не более ста шагов до довольно густой неприятельской цепи. «Пора! – сказал я сам себе и громко скомандовал. – Рота – пли!» Турки остановились, несколько человек упало, солдаты торопливо зарядили ружья… «Рота – пли!» – закричал я снова, не давая опомниться ошеломленному врагу… Неприятель бежал по всей линии, оставляя по пути сотни тел. И на правом, и на нашем флангах атака снова была отбита. Как и в предшествовавшую неудачную атаку, турки, отойдя в свои траншеи, открыли оттуда сильный огонь, продолжавшийся около часу. Секреты наши снова выдвинулись вперед и заняли свои места в ямках, кустах и проч.

Спустя некоторое время мы заметили впереди, до самых турецких позиций, блуждающие в темноте огоньки. Сначала я не мог объяснить себе этого явления, но потом оказалось, что это турецкие санитары с фонарями в руках подбирают своих раненых. Наши солдаты, конечно, не стреляли в них – не брали в этом отношении примера с неприятеля.

Обходя на заре траншеи и проверяя часовых, я натолкнулся на одного молодого солдата, опершегося на бруствер и вытянувшего вперед голову. Мне показалось, что он внимательно рассматривает что-то впереди.

– Что это ты там видишь? – обратился я к нему, останавливаясь. Ответа не последовало – солдат молчал, не переменяя своего положения.

– Слышишь, кого ты там рассматриваешь? – повторил я свой вопрос, дотрагиваясь до молчаливого воина. Он свободно отшатнулся и по-прежнему ни слова… Тогда только я заметил, что он был мертв: на лбу у него виднелась маленькая ранка с запекшеюся кровью. Очевидно, он расстался с жизнью, ничуть не изменяя своей прежней позы…

Я позвал фельдфебеля, приказал убрать бесполезного часового и на его место поставить другого. Турки атак не повторяли более, не беспокоили нас своей стрельбой и всю ночь занимались уборкой своих раненых и убитых, которых было, конечно, немало. Тем не менее всю ночь мы были начеку, и я вовсе не сомкнул глаз. На другой день, часов в девять, явился начальник штаба, горячо поблагодарил солдат и меня за отбитие неприятельской атаки и приказал мне сдать роту другому офицеру (поручику Юрьеву).

– Будьте всегда такими молодцами, как эту ночь, – прибавил Куропаткин на прощанье. Я отправился к прежнему своему посту, в распоряжение Скобелева.

– Мне говорил начальник штаба, как вы ловко отбили турок, и я слышал ваши прекрасные залпы… Спасибо вам большое! – сказал генерал, крепко пожав мне руку.

С тех пор как Скобелев поселился в траншеях, к нам нередко заглядывали не только посторонние офицеры, посылаемые по делам службы, но даже совершенно частные люди, по собственной охоте. В числе последних явился, между прочим, доктор Студицкий[199], устроивший по собственной инициативе и с согласия Скобелева перевязочный пункт в прикрытом пути. За это доброе и чрезвычайно важное дело каждый русский сказал, конечно, великое спасибо честному труженику и истому патриоту. Скорая помощь раненым была крайне необходима, а перевязочные пункты между тем помещалась обыкновенно довольно далеко от места бойни, и пока раненый добирался до них, он терял немало крови и сил. Наконец, при этом надолго отрываются от дела и люди, которые несут или ведут обыкновенно раненых. Вообще, этот вопрос – о возможно ближайшем расположении перевязочных пунктов – чрезвычайно важен.

Затем к нам в траншеи явился новый гость – корреспондент «Нового времени»[200] Василий Иванович Немирович-Данченко. Это был довольно молодой еще человек, среднего роста, брюнет, хорошо сложенный, с красивым и выразительным лицом и очень симпатичным характером. Скобелев принял его радушно, любезно, и всем нам он скоро понравился своей простотой, общительностью и веселым нравом. Штатский костюм Немировича-Данченко как-то резко выделялся из нашей исключительно военной среды. Сначала мы несколько иронически посматривали на этого представителя газетного мира, предполагая, что пули заставят его скоро убраться отсюда. Но своим поведением под огнем и умением владеть собой он заставил нас вскоре изменить составленное о нем первоначально мнение. Скобелев пригласил его на обед, который был, по обыкновению, с музыкой, и Немирович-Данченко остался в восторге от нашей боевой обстановки, от обеда под пулями.

– Да вы оставайтесь ночевать у нас, если вам нравится! – обратился к нему Скобелев.

– Очень вам благодарен, – с удовольствием воспользуюсь вашим разрешением! – отвечал Василий Иванович. А узнав, что на следующий день предполагается вылазка, он согласился остаться еще, чтобы быть свидетелем подвигов наших молодцов.

Вылазка должна была совершиться под начальством командира Владимирского полка полковника Кашнева теми ротами, которые бежали с поля сражения при занятии первого гребня Зеленых гор.