Пушки царя Иоганна - Иван Оченков

– Так ты же, государь, сам велел, чтобы боярышня польская ни в чем не нуждалась, – пожал плечами парень, – а что, у какого-то боярина кур украли?

– Ага, ему лекарь мой запретил жареное и жирное, так вот он, чтобы не отощать на царской службе, за собой клетки с птицей возил, а пару каплунов какие-то обормоты похитили. Ты ничего не видал?

– Каплуны, – наморщил лоб Первак, – жирные такие… нет, государь, не видал!

– Ну и ладно, – засмеялся я. – Дело к ночи близится, пошли отдыхать. Завтра дел много. Все нервы эта Агнешка вымотала, я думал уже, что не решится сбежать.

– Было бы неудивительно, – пожал плечами Корнилий, – прекрасная панна смотрела на ваше величество как…

– Недоеная корова! – вставил Анисим под всеобщий смех.

– Мужлан! – махнул рукой Михальский и засмеялся вместе со всеми.

– А я вот боялся, что девка прорвется-таки в царский шатер, – продолжал стрелецкий полуголова, хитро поблескивая глазами, – тогда бы ее, как ту медведицу, не выгнать было…

– Какую еще медведицу? – не понял я.

– Да слышал я про некоего лесного жителя, который от тоски с медведицей согрешил. Так косолапая ему после того два года мед таскала.

Сдавленные смешки быстро перешли в гомерический хохот, привлекший внимание со всех сторон к нашей компании. Все что я смог сделать, это погрозить кулаком Пушкареву, продолжая задыхаться от смеха. Ох, чует мое сердце, что придется Анисима шутом назначить!

Для Агнешки не составило особого труда заставить Янека помочь ей с побегом. Разумеется, она прекрасно знала о чувствах нескладного паренька, но воспринимала их как нечто само собой разумеющееся. Для красавицы-полячки он был не более чем предмет быта, назначение которого – доставлять удобства своей хозяйке. Пара улыбок, несколько ласковых слов – и Корбут готов был не задумываясь отдать жизнь. На ее счастье, молодой человек оказался довольно изобретателен и смог усыпить бдительность Анциферова и раздобыть коней. В постоянной суматохе, царившей в русском лагере, никто не обратил особого внимания на двух всадников. Лишь на выезде один из караульных лениво поинтересовался, куда их несет нелегкая на ночь глядя, но предусмотрительный Янек показал ему какой-то сверток и крикнул, что везетде грамоту воеводе. Какому воеводе и какая грамота – никто узнать не удосужился, и они беспрепятственно выехали. Удалившись на достаточное расстояние, беглецы повернули в сторону польской стоянки и пустили коней вскачь. Каким-то чудом им удалось проскользнуть между русскими разъездами, но вот дозорным полякам повезло больше.

– Кто такие! – остановил их зычный голос в сгустившихся сумерках.

– Свои! – испуганно вскрикнул парень, со страхом взирая на окруживших их людей.

– Ишь ты, «свои»!.. – недоверчиво протянул польский офицер. – Ну-ка слезайте с коней и назовитесь, а то я прикажу стрелять.

– Не надо стрелять, я слуга пана Карнковского, Ян Корбут.

– Как ты назвал себя, негодяй? Эй, кто там – дайте огня, я хочу посмотреть на этого мерзавца!

– Езус Мария, да так назвала меня моя покойная матушка, пан офицер, не надо стрелять, – взмолился Янек, – у меня важные новости для его высочества королевича Владислава и ясновельможного пана гетмана.

Тем временем жолнежи распалили факел, и неровные языки пламени осветили беглецов.

– Разрази меня гром, пан Ржевутский, – раздался совсем рядом знакомый голос, – да это же и впрямь наш пропавший Корбут собственной персоной!

– Вы действительно его знаете, пан Криницкий?

– Ну, разумеется! Янек, бездельник, где ты пропадал столько времени? Извольте видеть, пан хорунжий, он исчез как раз в тот вечер, когда случилось несчастье с паном Юзефом, упокой господи его душу!

– Пан Адам, какое счастье, что вы здесь, – обрадовался Корбут, – меня взяли в плен, и я только теперь смог бежать…

– Погоди, да это же тот самый паренек, что был с тем шляхтичем…

– Это был Казимир Михальский, именно он захватил меня.

– Этот ренегат!

– Да, и пана Юзефа тоже он убил.

– Вот мерзавец… но ничего, Бог даст – мы с ним еще повстречаемся. Так ты говоришь, у тебя есть известия для пана гетмана?

– Да, ваша милость!

– А кто твой товарищ?

– Тоже пленник, нам обоим удалось бежать.

– Ну что же, надеюсь, что ваши известия понравятся Ходкевичу и хоть немного утешат королевича.

– А что случилось с его высочеством? – подала голос молчавшая до сих пор Агнешка.

– Уж не знаю, как вам и сказать, любезный пан, а только говорят, что он потащил с собой на войну свою коханку, небезызвестную панну Карнковскую. Да только ее не то убили, не то захватили в плен во время сражения у Вязьмы. И теперь наш королевич в печали, и даже пан Калиновский не может его утешить, потому как если она попала к герцогу Иоганну Альбрехту, то уж он наверняка нашел ей применение.

– Да как ты смеешь, негодяй! – взвизгнула девушка и попыталась ударить Ржевутского, но тот с легкостью перехватил плеть.

– Чи пан дурны́й? – с легким удивлением воскликнул он и вывернул ей руку так, что несчастная согнулась, и с головы слетела шапка.

– Ради бога, не надо! – крикнул Янек и кинулся между ними, но хорунжий уже понял свою ошибку и отпустил Агнешку.

– Прошу прощения, пани, – сконфуженно пробормотал он, – но в этой темноте…

Глаза взбешенной таким приемом девушки, казалось, вот-вот прожгут дыру в панцире хорунжего, однако браниться сил уже не было, и она лишь тихонько сказала: – Отведите меня к Владиславу.

В шатре королевича их встретили как выходцев с того света. Плачущая Агнешка хотела было кинуться к нему на шею, но вокруг было столько народу… к тому же казалось, что каждый из собравшихся тыкал в нее пальцем и начинал злословить, стоило лишь отвернуться. Увы, ее герой тоже не проявил особого энтузиазма, увидев свою любовницу целой и невредимой. На мгновение девушке даже показалось, что он стыдится ее. На счастье, кто-то догадался дать знать ее отцу. Тут же прибежавший пан Теодор кинулся обнимать дочку и громко благодарить Господа, услышавшего его молитвы и спасшего бедную девочку. Не дождавшись особого сочувствия ни от королевича, ни от гетмана, он объявил, что уведет ее к себе. Агнешке показалось, что, услышав это, все вздохнули с облегчением. Сил бороться больше не было, и она покорно дала себя увести.

Едва Карнковские вышли, взгляды присутствующих скрестились на Янеке. Молодой человек и без того чувствовал себя не слишком уютно, а теперь ему и вовсе захотелось провалиться сквозь землю. Тут ему в первый раз показалось, что идея с побегом была вовсе не так хороша.

– Парень, ты сказал, что у тебя есть важные известия, – подтолкнул его Ржевутский.

– Да, ваша милость.