Благородство и страсть - Барбара Пирс

– Меня утомляют все эти разговоры о простолюдинах. Может, заведем светскую беседу?

– Я требую, чтобы вы остановили карету, – выпалила Уинни, прежде чем поняла, что не стоит сейчас так горячиться.

В темноте она едва различала А'Корта, но вдруг внезапная боль словно осветила ей взор. Съежившись, Уинни попыталась понять, что произошло. Оказывается, он снял перчатку и ударил ее голой рукой. Она дотронулась до щеки: на ней горела царапина, оставленная его перстнем.

Разозлившись на себя, что так глупо попалась в его руки, но не теряя мужества, она дерзко сказала:

– Бить женщин – единственное, на что вы способны, извращенец! Теперь, когда под рукой нет жены, сойдет любая другая беззащитная женщина.

От следующего удара у нее искры из глаз посыпались.

«Черт», – чуть не вырвалось у нее. Закрыв ноющую щеку ладонью, Уинни молчала. Никто в жизни не поднимал на нее руку. Назойливым братьям она противостояла словом, и это всегда срабатывало. Эггер… тот был не в счет. Но А'Корт, судя по его состоянию, всю душу из нее выбьет, пока они будут ехать.

Тяжело дыша от дикой ярости, он торжествующе проговорил:

– Я был прав. Вы прятали ее. А я думал, что она могла уехать плакаться к матери. Хотя в прошлый раз, когда она так поступила, мать любезно вернула ее обратно. Жаль, что вы так мне не посодействовали.

Уинни зажмурила глаза, ощутив отчаяние, в котором, должно быть, пребывала и Брук. Как мать могла «вернуть» дочь к мужу, который избивает ее? Рука Уинни интуитивно соскользнула на живот. Она испугалась за ребенка. Человек, который бил свою собственную жену до тех пор, пока она не потеряла ребенка, не проявит жалости к чужой женщине.

От его молчания она начала волноваться еще сильнее. Вжавшись в сиденье, напряглась всем телом в ожидании нового удара. Она считала его неуравновешенным, и его действия это подтверждали. Почему А'Корт не спросил, где находится Брук? Вопрос вертелся у нее в голове, не давая ей покоя, но, вдруг вспомнив, что он сказал, Уинни все поняла.

– Вы сомневались, что я что-то знаю о Брук. И тем не менее напали на нашего кучера и похитили меня. Вы сильно рисковали, если у вас были лишь подозрения, хотя вам все равно ничего не доказать.

– Уж ваша-то светлая головка должна понимать, что настоящей леди нельзя говорить без разрешения!

Он снова ударил.

Она едва удержалась от крика, от мольбы прекратить это. Но, прикусив губу, переборола себя и не доставила ему удовольствия видеть ее боль. Распалять его дальше, однако, не стоило, иначе не удастся сбежать от него. Уинни забилась подальше в угол и свернулась калачиком. Теперь ей действительно могла помочь только ее светлая голова.

Кенан пробирался сквозь толпу.

Наверняка у него и приглашения-то не было, но хозяйка, почуяв, что назревает неплохой скандал, с готовностью пригласила его в дом.

Измученный, он думал: неужели всю оставшуюся жизнь придется гоняться за этой неуловимой упрямой Уинни? Сначала он целый час пробивался в дом Бедгрейнов, но, убедившись, что ее нет, попытался вычислить, где она может быть.

Только потом ему пришло в голову, что о планах Уинни можно было узнать у тетушки, если Молли окажется дома. Несколько монет слуге и кухарке – и они рассказали, куда она уехала. Терпение уже было на пределе, так что Кенан надеялся, что его поиски наконец увенчаются успехом.

В зале было невыносимо душно. Но и тут найти ее оказалось не так просто.

Кто-то из гостей схватил Кенана за руку и остановил его. Ему сейчас только этого не хватало.

– Лотбери, нарываешься на неприятности?

Боль от предательства друга с новой силой отозвалась в нем.

– Некоторые обстоятельства помешали мне найти тебя раньше. Конечно, вряд ли ты когда-нибудь простишь мне то, что я сделал, но поверь, мне искренне жаль, что между нами встала стена.

Кенан усмехнулся:

– Ты сожалеешь о потере друга, но не о том, что сделал.

– А если честно, Милрой, кого ты винишь? Одного меня? Мы оба знаем, что ты ухаживал за мисс Бедгрейн не из благородных побуждений. Ты соблазнил ее. А я лишь спорил на это.

– Нет, – возразил Кенан. – Ты спорил на честь невинной девушки. К несчастью для тебя, в боксере-невеже оказалось больше благородства, чем ты думал. Если тебе дорого твое смазливое лицо, лучше держись от меня подальше!

Кенан сверкнул глазами и пошел прочь от своего бывшего друга и покровителя. Минуту спустя снова чья-то рука остановила Кенана. Резко развернувшись, он сжал кулак.

– Боже, мистер Милрой! Что за приветствие? – проговорила леди Типтон, заметив, как смутился Кенан. – У сестры наверняка было такое ощущение, словно она дразнит тигра.

– Она здесь? – спросил он, бессознательно отмечая черты сходства и различия между сестрами. Графиня с ее рыжими волосами и голубыми глазами была поразительно яркой женщиной. Все же другая затмевала ее красоту. Он был заворожен той несравненной блондинкой, которая смотрела на него глазами, полными мечтаний, которая трепетала только от его прикосновения…

– Нет, Уинни поехала к вам.

Счастье захлестнуло его сердце. Уинни еще не поставила на нем крест. Или на них. Он взял руку Девоны и галантно поцеловал. Улыбнувшись во весь рот, он бросился бежать.

Проводив Милроя взглядом, Девона раскрыла веер и стала им обмахиваться.

– Ох, сестренка, – прошептала она сама себе, – у тебя есть не только смелость, но и уникальное самообладание.

Уинни молила, чтобы все это оказалось страшным сном. Лорд А'Корт заломил ей руку и вел ее к пустому дому без огней. В прошлый раз, когда она приезжала сюда, шел дождь. Страстное желание, соединившее ее и Кенана, перешло в ночь любви и открытий.

Теперь ее привез сюда этот страшный человек. Задыхаясь от ужаса, она беспомощно смотрела на приближающееся мерцание свечи, плывущей на несмолкаемый стук в дверь.

Дверь отворил человек в ночной пижаме.

– Уходите! Хозяина нет дома. – Но выражение его лица смягчилось, когда он стал узнавать женщину. – Волосы, словно солнечные лучи, рассказывал мне хозяин. А глаза словно летние озера. Должно быть, вы его любимая? Мисс Бедгрейн?

Уинни подняла голову, и в свет попала часть ее лица. Заметив у нее на щеке царапину, слуга поднес свечу ближе.

Вдруг лорд А'Корт толкнул Уинни прямо на слугу. От неожиданности дворецкий еле устоял на ногах. Он успел отвести свечу в сторону, чтобы не поджечь одежду. Огонек вспыхнул, и от него вверх затанцевал дымок.

– Устраивайтесь, как обычно, мадам, – усмехнулся граф и наставил револьвер на слугу. – Теперь твоя очередь, старик. Когда вернется хозяин? – Дворецкий пожал плечами. – Врешь, и мисс Бедгрейн заплатит за это.

– Но я не знаю. Я же дворецкий, а не надзиратель. Лорд А'Корт покачал головой.