Пепел и Лунный свет - Редгрейн Лебовски

Эти слова показались Адель смутно знакомыми, но она не смогла вспомнить, где именно их слышала. Повернув голову, она скользнула взглядом по Луке, чья самодовольная ухмылка была красноречивее любых слов.

– Досадно признавать, – она снова сосредоточилась на Инкарнате Солнца, – но он часто оказывается прав.

Малахия тяжело сглотнул.

– Мои Инкарнаты…

– С ними все в порядке, – ответила Адель. – Они ждут твоего возвращения.

– Смерть Шая…

– Отразилась на них не лучшим образом, но все живы, – она снова перебила его на полуслове.

Король благодарно кивнул.

– Вынужден прервать ваш обмен любезностями, – скучающе произнес Лука. – У меня есть дела поважнее, чем провести всю ночь в роли надзирателя.

– Тогда оставь нас. – Адель предложила это, ни на что особо не надеясь.

Он нахмурился, будто всерьез размышлял над ее словами.

– Нет.

– Почему же? – Она повернулась к Инкарнату Черной дыры. – Неужели ты меня боишься?

Лука наклонился и заглянул ей в глаза.

– Восхищаюсь.

– Докажи.

Он поднял руку и коснулся ладонью ее щеки. Хотелось отшатнуться, но Адель не сдвинулась с места.

– Непременно. – Драгомир отстранился и, обращаясь уже к Малахии, добавил: – Продолжим встречу завтра утром, нам троим есть что обсудить. Я приду на рассвете, чтобы ты успел привести себя в порядок.

Инкарнат Солнца ничего не ответил.

– Тебе обязательно держать его прикованным к креслу? – Адель надеялась, что голос звучит достаточно равнодушно.

– Нет, но это вопрос практичности.

– Малахии нужно поспать. Дай ему возможность хотя бы пошевелиться, принять другую позу, расслабиться, наконец. Забери свою тьму от него.

Лука скривился.

– Дорогая, это жалость?

– Это вопрос практичности, – Адель ответила его же словами. – Вряд ли целесообразно обсуждать важные вопросы с тем, кто морально и физически истощен.

– Еще что-нибудь? – обманчиво мягкий тон Инкарната Черной дыры не предвещал ничего хорошего. Его терпение было на исходе.

Она расправила плечи.

– Да. Не падай так низко, принеси ему хотя бы воды.

Лука ответил не сразу. Хотя на лице не дрогнул ни один мускул, ему явно стоило больших усилий сдерживать злость.

– Твоя комната на втором этаже, последняя дверь слева, – спустя несколько мгновений произнес он. – В коридоре ждет Пожиратель, он проведет тебя.

– Хорошо.

– Утром Инга принесет чистую одежду.

– Как скажешь. – Адель отступила к двери и, остановившись на пороге, взглянула на Малахию: – Советую воспользоваться возможностью и немного отдохнуть.

С этими словами она вышла во тьму. От напряжения свело мышцы, и каждое движение причиняло боль; сердце громко стучало в груди, а в горле образовался тугой ком. Адель обещала себе не бояться, но страх не знает обещаний. С каждой минутой, проведенной рядом с Лукой, она все больше ощущала себя самонадеянным мотыльком, который добровольно угодил в паутину паука-убийцы. Ведь, как известно, чем сильнее бьется мотылек, тем крепче держит паутина… Пауку остается только ждать, пока добыча выбьется из сил, чтобы сразить ее.

А Лука умеет ждать – в этом она не сомневалась.

* * *

Исайю разбудил протяжный звук, похожий на треск сухого дерева. Открыв глаза, он увидел высокое голубое небо без единого облачка. Золотистый свет взошедшего солнца ласкал и согревал кожу, а легкий ветерок ерошил волосы. Едва прогретый воздух полнился ароматом цветов и свежескошенной травы – летнее утро только-только началось.

Сделав глубокий вдох, Исайя часто заморгал, прогоняя сонливость. Он чувствовал тяжесть собственного тела, твердую почву под ним и мокрую от росы траву. Он попытался вспомнить, как давно лежит тут, но мысли ускользали. В голове было так пусто, что он даже не встревожился о том, где именно находится и как сюда попал.

Вдали слышались пение птиц, шелест листьев и жужжание насекомых. Звуки природы убаюкивали, и, возможно, Исайя снова бы уснул, но повторившийся скрип неприятно резанул по ушам – он совершенно не вписывался в безмятежный пейзаж.

Приподнявшись на локтях, Исайя огляделся. Он лежал посреди поляны, с трех сторон окруженной деревьями. Поначалу ничего не показалось ему странным – несколько кустарников, парочка дубов да сосен, – но стоило опустить взгляд на грудь, как Исайя удивленно вскрикнул. Его тело оплетали корни деревьев, зеленые лозы и тонкие стебли с продолговатыми листьями. Они беспрестанно двигались и наползали новыми слоями, полностью обездвиживая, хоть он и не чувствовал давления.

Исайя попробовал пошевелить ногой, но путы были слишком крепкими. В затуманенном сознании промелькнуло воспоминание о связи с планетой и дарованной ею силой. Он – Инкарнат Земли. Он может велеть растениям отпустить его, и они должны повиноваться. Но, обратившись к своей силе, Исайя с ужасом обнаружил, что она больше ему неподвластна.

– Хватит… Прекратите! – прошипел Исайя, уперся локтями в землю и изо всех сил оттолкнулся, пытаясь высвободить часть туловища. Тщетно. Шершавые корни зашевелились, заскрипели и слегка усилили хватку. Лихорадочно соображая, как выбраться, он не сразу заметил возникшую рядом тень.

– Не бойся. Они всего лишь хотят защитить тебя, – этот голос был ему знаком.

– Соня! – Исайя вскинул голову и, щурясь от яркого света, всмотрелся в лицо девушки. – Помоги мне…

– Я не могу. Прости.

– Что? – Он дернулся, освобождая левую руку от цепких стеблей, которые уже добрались до запястья. – Позови Линкольна…

– Его здесь нет. – Соня опустилась на колени. – Здесь нет никого, кроме нас.

– Где мы?

– В твоем сознании. – Она закрыла глаза. – Земля пытается кое-что сказать тебе, слушай…

Исайе понадобилось все самообладание, чтобы внять совету и прислушаться. Секунда. Две. Десять. Ничего.

– Соня!

– Тише.

– Да помоги же ты мне!

– Кости Ворона спрятаны глубоко, они отравляют Землю, они порождают гниль и разложение, – ровно сказала Соня. Сложив руки на коленях, она сидела рядом и выглядела неподобающе умиротворенной.

– Я помню, ты уже говорила об этом! – тяжело дыша, рявкнул Исайя. Он совсем выбился из сил, но продолжал бороться.

– Ты и сам скоро ощутишь это, сын, чья мать погибает от древнего колдовства.

– Это ты тоже…

– Нет! Слушай! – Соня повысила голос. – Кости Ворона спрятаны глубоко, они отравляют Землю, они порождают гниль и разложение. Ты и сам скоро ощутишь это, сын, чья мать погибает от древнего колдовства.