Расстояние - Хелен Гилтроу

– Угу?

Йоханссон представляет, как тот тянется к своему «Ролексу», всегда лежащему на прикроватной тумбочке.

– Не разбудил? – спрашивает он, и Филдинг тихо чертыхается.

Слышны шумы на заднем плане, Филдинг встает и выходит в другую комнату. Слова разлетаются с эхом. Где он? В ванной? В коридоре?

– Да, сынок.

– Все в порядке.

– Уверен?

– Да.

Тишина. Филдинг пытается понять, не лжет ли он. Йоханссон ждет.

– Тогда ладно, – звучит наконец из трубки.

Йоханссон с облегчением вздыхает.

На очереди Карла. Он найдет другой таксофон. Все телефоны прослушиваются, не стоит рисковать.

Йоханссон выходит из будки, влажность пропитывает одежду, добираясь до кожи. Становится холодно.

Слева приближается патрульный автомобиль, свет фар разрезает туман, на крыше сегодня разместился дополнительный охранник. Он кажется Йоханссону нервным и напряженным.

Справа появляется мужчина с пакетом в руке и идет в его сторону. Йоханссон привычно опускает глаза, когда тот подходит ближе, но незнакомец почему-то не отводит глаз, а останавливается и смотрит в упор.

Двухметровый мужчина возвышается над ним, не говоря ни слова. Программа значительно сократила его вес, оставив лишь обтянутый кожей костяк, но руки по-прежнему сильные, под рваными манжетами видны жилистые запястья. На изможденном лице седая щетина трехдневной давности, поредевшие волосы давно не стрижены, но это, несомненно, он.

Восемь лет мгновенно исчезают в пространстве, Йоханссон опять возвращается в тот летний вечер в большом доме с видом на реку.

«Что ты можешь? Все, что надо».

Чарли Росс. Чарли Росс, скончавшийся через три месяца после пересечения границы Программы. Его останки были переданы вдове для дальнейшей кремации.

Однако Чарли Росс только что стоял перед ним.

Туман становится плотнее и заполняет улицы, переулки, скрывает расстояние между зданиями. Йоханссон передвигается осторожно, не забывая следить за шагами идущего впереди Росса и оборачиваться, чтобы не пропустить появление хвоста.

По улицам слоняются люди. Они косятся на него, но он не реагирует, и они не считают нужным к нему приближаться.

Чарли Росс переходит дорогу на перекрестке, и Йоханссон сворачивает за угол.

Навстречу движется еще один патруль. Йоханссон проходит слишком близко от них, и охранник впивается в него напряженным взглядом. Опустив глаза, Йоханссон старается не смотреть на патруль, а лишь боковым зрением следит за высокой фигурой на противоположной стороне.

Росс сворачивает за угол. Йоханссон следует за ним. Они выходят на улицу, и Йоханссон замедляет шаг, позволяя Россу скрыться за углом.

Затем он переходит на бег и сокращает расстояние.

Остановившись, оглядывается по сторонам – он никогда не был здесь раньше.

Здания окутаны туманом и плохо различимы. Слышны крики, затем громкие рыдания. Мужчина переваливается через подоконник и плачет, свесив голову вниз.

Чарли Росс исчез.

* * *

Единственный человек, который способен его узнать и не забыл его связь с делом Терри Канлиффа, находится сейчас в Программе. Как это произошло? Ошибка? Или совпадение и вместо Росса был кремирован человек с такой же ДНК? Сейчас это уже не имеет значения. Важно лишь то, что Чарли Росс жив. Чарли Росс может его опознать, и на его милость надеяться не приходится. Только не после того, что он сделал с Терри Канлиффом.

Росс был врагом Кийана, и если он находится в Программе, то лишь с разрешения Кийана, по его соизволению, благодаря терпимости, которая может закончиться в любую секунду. Но теперь Росс может сделать для Кийана то, что не позволила сделать Карла восемь лет назад: принести в жертву жизнь четвертого человека, отправленного к Терри Канлиффу.

День 20: понедельник

КАРЛА

Восемь часов вечера понедельника. Терраса на крыше моей квартиры на сорок первом этаже. Туман, обернувший дом ватой, наконец пополз вверх. Воздух холодный и влажный. Над темной бездной доков высится, сверкая огнями, башня Кэнэри-Уорф: финансисты, брокеры, юристы, контролирующие заводы в странах третьего мира, не ближе одного дня лета от Лондона. Например, в Гонконге, Нью-Йорке или где-то еще.

За вечнозелеными деревьями и деревянными скамейками скрыты динамики. Концерт старинной музыки начинается с Баха. Я накидываю шаль поверх пальто и наливаю бокал вина. Мне удается сделать лишь глоток, почему-то сегодня вино по вкусу похоже на яд.

Утренние новости сообщили, что в деревне Бакингемшир обнаружен труп мужчины, полиция ищет свидетелей.

Вскоре в дверях моей квартиры появляется Крейги. Он выглядит усталым, что вполне естественно, ведь он всю ночь составлял алиби для Шона.

– Шон не был никак защищен, – произносит он почти с укором.

– Знаю.

Мне нечего ответить на его обвинения, нечем разрушить его уверенность, что, займись этим делом он, все было бы по-другому.

– Все произошло так внезапно, – продолжает Крейги, – мы не смогли проконтролировать.

– Мы никогда этого не делали.

– А если они вычислят Элизабет Кроу?

– Не вычислят. Можно представить все так, будто она уехала. Например, в Восточную Европу. А ее фоторобот на меня не выведет.

– А Эллис?

– Он нам поможет.

– Уверена? А вдруг нет?

– Тогда он поплатится карьерой, – отвечаю я с каменным выражением лица.

– Итак, что будем делать? – спрашивает Крейги после паузы.

– Сразу после разговора со мной Грейвс звонил кому-то на мобильный. Полагаю, он сообщил, что им интересуется полиция. Возможно, просто поделился с другом. Но меньше чем через три часа он был мертв. Так что, думаю, не с другом.

– Полагаешь, таким образом его решили заставить замолчать?

– Он больше никуда не звонил. Когда я была в доме, эти люди перезванивали.

Крейги качает головой.

– Если они его убили, то понимали, что никто не ответит.

– Вполне возможно, они послали не своего человека убить Грейвса и звонили узнать, выполнил ли тот работу. Или все сделали сами, но спрятались, например, в саду и, услышав голос в доме, решили проверить, кто там. Они могли звонить не Грейвсу, а мне.

– Ты ответила?

– Я не произнесла ни слова. Крейги, кто бы они ни были, после разговора с ними Грейвс умер, и они не могут не знать почему. Мобильный, должно быть, прослушивают. Финн сейчас им занимается.