Знак неравенства - Наталия Терентьева

Она была очень далеко, но Денис почему-то видел каждую морщинку, каждую родинку на ее лице… Видел, как выгорели на концах ее темные ресницы, как чуть подрагивают ноздри, как ветер сдувает со лба легкую, непривычно светлую челку.

А рядом с ней стоял он сам, только маленький. Ну конечно, это же его детская синяя пилотка, таких сейчас уже не носят… и слишком длинные, подвернутые брючки с клетчатой заплатой на одной коленке, и вот этот шрамик на щеке… Нет, почему на щеке, у него же шрам на лбу, над бровью… И… у мальчика такие мохнатые ресницы с загнутыми кончиками, и он так смешно раздувает ноздри тонкого носа с едва намечающейся, очень серьезной, недетской горбинкой…

Алена улыбалась и махала ему рукой. И маленький человек, так похожий на него, тоже… Но Денис уже точно знал, что это не он, он — вот здесь, и никак не понимает, зачем же они ему машут и никак к нему не идут? Эта юная, странная, далекая Алена и мальчик, держащий ее за руку, а свободной рукой машущий ему… Почему они ему машут? Они зовут его?

Денис попробовал закричать:

— Идите сюда!.. Зачем вы там стоите?.. — но не услышал своего голоса. Он попытался пробраться к ним, по плотные водоросли держали его ноги и не давали ему ступить. Только бы они не ушли! Сейчас, вот сейчас он… Денис посмотрел вниз и с ужасом увидел, что водоросли уже добрались ему до живота, цепкие, холодные, и он не мог пошевелиться.

Лишь бы только они не исчезли, Алена и маленький мальчик в его пилотке, где маминой рукой были вышиты его инициалы Д. Т….

Нет, нет, они все так же стоят, улыбаются и машут ему. Они зовут и ждут его… Зовут?.. Или прощаются? Или прощаются…

Алена прикрыла дверь на кухню и набрала номер «скорой».

— Простите, я вчера вызывала «скорую» в парке…

— Фамилия! — нетерпеливо спросила диспетчер.

— Моя? Или…

— Кому вызывали! Алена вздохнула:

— Турчанец Денис Игоревич.

— А что вы хотите?

— Узнать, куда его увезли. Я видела, как машина…

— Минуту!

На кухню вошел Данила и посмотрел на мать:

— Мам, ты кому звонишь?

— Хочу узнать, как чувствует себя один… знакомый.

— Который вчера в парке с нами разговаривал?

— Почему ты так решил? — Она взглянула на сына. — Ну да… Сейчас, подожди…

В трубке уже кричала диспетчер:

— Вы слушаете?

— Да-да!

— В Склифосовского отвезли! — Диспетчер тут же отключилась.

Алена задумчиво держала трубку, прислонившись спиной к подоконнику, а Данила уселся за стол напротив нее, подперся руками и спросил:

— Мам, а почему ты не хочешь говорить о нем? Он кто?

— Дед Пихто. — Алена взяла из шкафа огромный справочник и начала листать его.

Данила, глядя на нее, тоже молча открыл прозрачную папку, с которой пришел на кухню, и стал складывать большие логические квадраты из разноцветных треугольников. Через несколько секунд он снова спросил:

— Это ты нарочно говоришь, да, мам?

— Именно. Так… — Она нашла нужный номер и сразу набрала его. — Это просто человек.

— А ты сейчас сказала — знакомый… Мам, а почему ты ему сказала, что тебя зовут по-другому?

— Потому.

— Тебя ведь только тетя Наташа зовет Лека. А все остальные Алена. Значит, он знает тебя. Ты вчера мне обещала, что сегодня все объяснишь.

— Обещала — значит, объясню.

— Вот — я сижу, слушаю.

— А я стою и номер набираю! И там все время занято.

— А ты набирай и объясняй одновременно.

— А ты учись букву «р» произносить! Чем любопытничать!..

— Одновррременно! — изо всех своих сил произнес мальчик. — Теперь объяснишь?

— Фу-у… Даня… Ну, подожди, сейчас я узнаю, как он себя чувствует, и потом объясню.

— А почему ты волнуешься?

— Я?.. Ну, ты смотри какой — глаз-алмаз!

Они взглянули друг на друга и засмеялись.

Алена наконец услышала длинные гудки в трубке. Лишь бы сейчас ответили… Наконец послышалось:

— Говорите!

Алена услышала в трубке другие голоса и шум приемного покоя. Она сделала знак Даниле, чтобы он не мешал ей.

— Здравствуйте, я хочу узнать, как себя чувствует Турчанец Денис Игоревич, он вчера поступил к вам…

— Отделение какое? — перебила ее регистраторша. — Женщина, я вам уже объяснила, что нельзя!

— Что — нельзя? — растерянно переспросила Алена.

— Да не вам я говорю! У вас отделение какое?

— Не знаю…

— Не знаете, а что ж тогда звоните!

— Не вешайте, пожалуйста, трубку, — заторопилась Алена. — Ему плохо было с сердцем, его забрали на «скорой» из парка…

— Фамилия! — перебила ее регистраторша. Она одновременно отвечала людям в очереди, которые пытались в ее окошке узнать о своих родственниках. — После трех приходите, сейчас сведений нет!

— После трех? — Алена взяла карандаш, чтобы записать отделение.

— Что? Фамилия!..

— Турчанец.

Данила не выдержал:

— Мам, а почему у него такая фамилия смешная, он что — из Турции?

— Не думаю, — машинально ответила Алена.

Она услышала, как регистраторша положила трубку рядом с собой на стол и ответила кому-то:

— Перевели! В травму, еще вчера!

— Как перевели? — перекрикивая другие голоса, стал возмущаться какой-то мужчина. — Я же договорился!.. Завотделением сказал…

— Подождите, мужчина, подождите… — Регистраторша снова заговорила в трубку: — Женщина… Так… А ваш… скончался ночью. Девушка, я вам сказала — после трех! Дайте другим узнать! Что, мужчина, что? По очереди! Матвеева, а имя? Тут у нас может быть пятнадцать Матвеевых… В одной психушке триста человек… Шестьдесят четвертого?.. Ну а как вы отчества не знаете и говорите, что родственница…

— Что?!. Что вы сказали? — Алена услышала частый и громкий стук собственного сердца.

— Звоните в морг! — ответили ей, и в трубке раздались короткие гудки.

Алена не сразу выключила телефон, с недоумением глядя на дисплей радиотрубки. Мигает и мигает значок пустого аккумулятора… Надо, значит, зарядить трубку… И частые, настойчивые гудки. А это значит — надо нажать большую кнопку, на которой нарисована телефонная трубка… Ну конечно. И гудки прекратятся. И все сейчас встанет на свои места… А для начала надо сесть.

Она несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула, села. И попыталась собраться с мыслями.